В Верхней Пышме живет много замечательных людей. Тех, кто для меня лично считается авторитетом. Чье мнение я безмерно уважаю и ценю. Эти люди часто говорят вещи, идущие вразрез с моими убеждениями и мироощущениями, но они искренние. Они имеют свою точку зрения не только на глобальные проблемы, но и на те, что принято называть местными. Хотя любая местная проблема проецируется на те же глобальные, о которых спорят, которые не замечают до той поры, пока они не коснутся конкретного человека. Все в мире взаимосвязано.

Лариса Блохина относится к числу таких людей. Мы с ней уже однажды беседовали, и тогда публикация вызвала большой интерес у читателей. Надеюсь, что второй раунд нашего разговора окажется не менее увлекательным по сюжету и по тематике. Впрочем, судить читателю. Единственное предупреждение – это не интервью, а диалог. Я в нем участвую на равных с гостем, и поэтому мои рассуждения поданы в значительном объеме, что в классическом интервью недопустимо для журналиста.

-       Начнем с разминочного вопроса. Сколько лет вы живете в Пышме (речь о городе Верхняя Пышма)?

-       В Пышме живу с рождения. Отношусь к первому поколению детей Восточного поселка (район Пышминского опытного завода или ПОЗ, теперь «Гиредмет»).

-       Почему же так? Пышму не знаете. Мне пришлось объяснять вам, где расположено кафе, которое я выбрал для встречи. Это последствия определенной автономии Восточного поселка? Или город так изменился? Может быть, вам сейчас и не интересен город? Ближе Екатеринбург?

-       И первое, и второе, и третье. Так сложилось градостроительно, политически, социально, что Восточный поселок не совсем Верхняя Пышма. Автономия имеется. Она касается инженерной инфраструктуры. Полное снабжение микрорайона своими ресурсами. Все было завязано на ПОЗ. Наш поселок представляет собой закрытую структуру в форме прямоугольника. Такая оторванность от Верхней Пышмы имеется. Что касается меня лично, то институт, работа и вообще такая ориентированность на мегаполис, на Екатеринбург, она присутствует.

Да, в общем-то, ничего и не привлекает сюда. Знаю, что строится театр, но если есть неплохая альтернатива... До центра Екатеринбурга я добираюсь при хорошем раскладе за полчаса. Сколько я потрачу времени, чтобы оказаться в центре Пышмы, я даже не берусь судить. Транспортная доступность находится на низком уровне. Я знаю, что даже наши пенсионеры предпочитают за 10–12 минут доехать до рынка «Омега», закупить продукты и без проблем вернуться домой.

 

Участь этих старых двухэтажек в центральной части Верхней Пышмы определена, они скоро исчезнут вместе со своими тихими, зелеными двориками, где каждый знал друг друга. Где соседи порой дружили крепче родственников. На смену встают новостройки, больше напоминающие огромных монстров. Неужели именно в этом людям видится развитие? 

 

Тут вот были протестные действия против присоединения Пышмы к Екатеринбургу. Мне не понятны мотивы этих людей. У нас Эльмаш начинается сразу за Динамиткой (гора. – Авт.). Пусть присоединят один Восточный поселок, если Верхняя Пышма так против. Исторически складывается так, что мегаполисы, если им надо развиваться, то они развиваются, несмотря ни на какие протесты. Верхняя Пышма вряд ли станет анклавом. Поглощение все равно случится. Колесо истории, против которого не попрешь.

Я ответила на ваш вопрос?

-       Вы начали отвечать и на следующий заготовленный мною вопрос. Что ж, давайте перейдем к этой теме. Что выиграет 12-й километр (одно из названий микрорайона Восточный поселок. – Авт.) от присоединения к Екатеринбургу?

-       Может быть, ничего. Но это уже факт. Я вам только что рассказала об этом. Осталось закрепить его, и все. Если мы все равно оторваны. Если мы не интересны Верхней Пышме...

-       Хорошо. А что вас сейчас не устраивает в жизни в Восточном поселке? У вас тихий район, достаточно зеленый. При этом доступность Екатеринбурга 30 минут до центра. Что вы приобретаете? Штамп в паспорте? Обеспечение станет лучше? Но это было в советские времена проблематично. Сейчас все доступно.

-       Меня все устраивает.

-       Но вы же говорите, что желали бы присоединения.

-       Да, говорю. Потому что это случится. И почему вокруг этого такой шум, мне просто не понятно.

-       Раз уж вы приводите исторические аналогии по объединению, говорите, что именно так происходит в других странах, то и там формы объединения разные. Какие проблемы? Два самостоятельных муниципалитета Верхняя Пышма и Екатеринбург заключили между собой договор о равноправном сотрудничестве. Сохранили каждый свой бюджет, оставили какие-то конторы, оказывающие государственные услуги в Верхней Пышме. Кто мешает? Надо вам дорогу построить, встречайтесь договаривайтесь, стойте на паритетных началах. Так же и с другими объектами.

Протест был не против объединения как такового. Люди предлагали создать агломерацию путем объединения самостоятельных муниципалитетов Верхняя Пышма, Среднеуральск, Арамиль, Березовский, Екатеринбург.

Подискутируем немного?

-       Давайте.

-       Лично я против того, чтобы Верхняя Пышма стала называться Екатеринбургом не только потому, что я патриот своего города и понимаю, что в этом случае через 20 лет все забудут, что такой город вообще существовал. Останется музей, сквер УГМК и театр с пока непонятной судьбой. Останется набор этих страшных домов большой этажности, на которые смотришь, и плакать хочется. Если сейчас мы хоть как-то можем сопротивляться и отстаивать свои интересы, то в объединенном Екатеринбурге нас вообще никто спрашивать не будет. Снесут все, до самого Кедрового, и ваш сад в том числе. И это тоже объективно.

Предположим, что остается самостоятельный муниципалитет Верхняя Пышма, тогда, если что-то подобное и будет происходить, то у людей будет возможность отстаивать свои права на местах. И, если даже появятся какие-то договоренности между Екатеринбургом и Верхней Пышмой, то их можно сопровождать определенным обременением в пользу верхнепышминцев.

Это первое. Второе, мне лично не нравится все это вокруг, эти огромные коробки, заслоняющие небо и убивающие во мне человека, превращая в песчинку. Если бы я хотел жить в подобном городе, то сделал бы все, чтобы уехать на родину моих предков в Питер. Я даже интересовался возможными вариантами в новых районах северной столицы, где, кстати, есть скверы, пруды. Но я не хочу уезжать. Мне комфортней жить в небольшом городе с домами в три, четыре, а то и два этажа. И при этом иметь под боком такой мегаполис, как Екатеринбург.

Появилась необходимость, я прыгнул в автобус и через 35 минут уже в центре мегаполиса. Театр, кино, парк, цирк, зоопарк, ресторан, торгово-развлекательный центр. Пусть это оценивается, как угодно, хоть паразитированием. Но в этом и есть уникальность и главное преимущество Верхней Пышмы, Среднеуральска и других городов-спутников.

Мне не нужен штамп в паспорте о регистрации в Екатеринбурге. Мне не нужны такие дома, как строят у нас сейчас. Я хочу остаться в тихом уютном городе Верхняя Пышма, где есть частный сектор, где есть малоэтажная застройка, где есть ваш район, район улиц Калинина – Чайковского. Как я помню, еще недавно считалось, что жить выше пятого-шестого этажа для человека противоестественно. Какой-то там отрыв от магнитного поля Земли. Говорили даже, что это сродни полету на самолете. В домах повышенной этажности у людей совсем иные взаимоотношения. Вернее, их чаще вообще нет. Это приводит к излишней раздражительности, к ненужным стрессам.

Единственный плюс, что чем выше живут люди, тем меньше до них доносится вся гадость, которая оседает вокруг. Но разве это выход, забираться на верхние этажи высоток? Может быть, пора уже внизу порядок наводить? Создавать комфортную городскую среду. Мне бы, например, хотелось, чтобы рядом были скверы, в которых можно проводить много времени без опасности заработать какую-нибудь болячку из-за сюрпризов от ближайшего завода. Когда бываю в Москве или в Питере, то всегда нахожу время, чтобы посидеть в сквере с книгой. Люблю наблюдать за рыбаками, которые в небольших прудах ловят рыбу. Представляете, вышел утром рано, посидел с удочкой, а потом целый день в хорошем настроении провел.

В чем я с вами полностью согласен – что объединение будет. Важно, в какой форме.

Простите, что выразил свое мнение почти в наступательной манере. Не собирался давить на вас. Но вот так я считаю и делюсь своими мыслями с вами. Я за агломерацию, но равноправную, с сохранением нашего муниципалитета со всеми присущими ему атрибутами, правами и возможностями.

И все же самым справедливым выходом остается проведение референдума по вопросу объединения. Каждый житель должен иметь возможность выразить свое мнение по данному вопросу.

-       Вы нарисовали такую мрачную картину, что, если мы станем Екатеринбургом, то нас застроят большими домами, в которых будут жить злые екатеринбуржцы. Но всему же есть разумный предел. Нельзя же строить ради того, чтобы строить. Жилье же надо реализовывать. Не может быть, чтобы у нас все застроили коробками образца конца 80-х годов. Если Верхняя Пышма станет районом Екатеринбурга, то это не значит, что город превратится в один из безликих районов.

Я не понимаю, чем вас пугает статус спального района. При Москве есть несколько спальных городов. Балашиха, Железнодорожный. Там прекрасно развита инфраструктура. Спортивные площадки, места, где можно и погулять, и отдохнуть людям любого возраста. Есть музеи, кинотеатры. Нет производства. Так в этом есть свои преимущества. А разве Верхнюю Пышму можно назвать спальным районом? С ее-то предприятиями. Никогда этого не будет. Здесь есть место приложения сил. Есть не только где поспать, но и где поработать.

-       Опять я с вами не соглашусь. Рабочая сила может быть востребована в ограниченных масштабах. Где ваш ПОЗ? Сколько там людей сегодня трудится? Где рабочие места на «Химреактивах»? Там произошла некоторая компенсация рабочих мест за счет завода ОЦМ, переведенного к нам из-за особой вредности производства, но роста-то не произошло. «Уралэлектромедь» и другие предприятия оптимизируют кадровую политику. Нет потребности в рабочей силе в Пышме. У нас уже сегодня половина людей трудится в Екатеринбурге.

У нас не развивается так, как бы мог, малый и средний бизнес. Предприниматели уходят из города, а те, кто желал бы работать в Верхней Пышме, не могут войти на наши площадки. Патронирование крупного бизнеса порождает иждивенчество у местной власти. Они не заинтересованы в развитии бизнеса, кроме крупного, естественно.

-       Я знаю, что в Верхней Пышме существуют свои «особенности». Когда мне предлагают выполнить и согласовать какой-то проект в Верхней Пышме, я отказываюсь. Я работаю в Екатеринбурге, мне там все знакомо и понятно. Я знаю, что в нашей области есть специалисты, ориентированные только на Пышму. Они знают специфику работы с ней. Они знают, что и как. Когда кто-то говорит про Верхнюю Пышму, то мои коллеги откликаются: «О! Верхняя Пышма...», подразумевая именно эту «специфику», которая заключается в том, что все происходящее на территории города делается с «высочайшего соизволения» – будь то согласование ларька (утрирую, конечно) или создание целого «общественного движения» ( «НАША ВЕРХНЯЯ ПЫШМА» – тому пример). Впрочем, не это предмет нашей беседы, не так ли?

-       Давайте вернемся к качеству жизни, при этом абстрагируемся от экономической составляющей вопроса. Понятно, что на любой ограниченной площадке бизнесмену выгоднее строить высотку. Количество прибыли застройщика пропорционально количеству квартир во вводимом доме. А как на качестве жизни сказывается застройка, допустим, до пяти этажей?

Несколько месяцев назад я побывал в Грозном и просто обалдел. Кроме того, что это абсолютно новый город, так там еще и есть своя отличительная черта. Большая часть домов на проспекте Кадырова, на проспекте Путина – высотой 4–5 этажей. По улицам проложены велодорожки. Приятно гулять по таким улицам. Почему у нас так нельзя делать?

-       Все понятно. Вы же сами ответили на этот вопрос еще раньше. Дело в количестве квадратных метров на продажу, что является для застройщика определяющим фактором. Найти паритет здравого смысла и комфорта пребывания в этой среде с экономической составляющей очень трудно. Убедить человека, что сделать три этажа вместо тридцати – это лучше для жителей, очень трудно.

Если говорить о качестве жизни, то очевидно, что чем ближе к земле ты живешь, тем тебе комфортней. Психологи утверждают, что, когда человек вырастает среди высоток, то у него меняется представление, ему подсознательно дискомфортно в такой среде. Психологи говорят о появлении агрессии у многих людей. Потому что, когда ты выглядываешь в окно с двадцатого этажа и видишь вокруг кучу таких же «муравейников», ощущаешь себя, как в каменных джунглях, в качестве какой-то песчинки в безликом скоплении высоток.

 

Отличительной чертой нового Грозного является его непохожесть на другие современные города. Он больше напоминает Минск ранней послевоенной застройки. Только дома выглядят не монументально, а изысканно, и отстоят друг от друга на приличном расстоянии. Здесь проглядывает определенный аскетизм, но при большом количестве воздуха. На фото – проспект Путина

 

Города с невысокими домами создают уют для жителей. Человек находится в положении хозяина, на него не давят с неба сотни тонн бетона, как при высотной застройке. И редкое для этих мест солнце проникает в каждый дворик. В каждое окошко. Не заря именно в скандинавских странах продолжительность жизни одна из самых высоких в мире. На фото – скандинавская улочка

 

Когда есть какой-то кондоминиум, есть кластер и ты постоянно встречаешься с соседями на пробежке, то закладывается определенный уровень отношений. Человек подпитывается от окружающей среды. Когда ты видишь один асфальт, то возникают определенные негативные чувства. Когда же вокруг зелень, то и настроение лучше. Когда дети в школе юного архитектора делают свои работы, да, в них присутствуют всякие фантастические дома – но в окружении деревьев, травы, ручейков, озер. Птички летают. Вот что в представлении малыша город будущего. Когда мы видим работы футуристов-архитекторов или студентов старших курсов, то там уже появляются космические билдинги и очень мало земных рисунков.

Возможенскандинавский тип расположения жилья, когда гармонично согласуются дерево, экология, земля, но здесь мы возвращаемся к прежнему вопросу: «Как убедить инвестора в том, что такой вариант лучше?». Рассказывать ему о том, что в таких районах жители будут испытывать психологический комфорт, что они не будут агрессивными? Что он на это скажет? Вы догадываетесь?

-       Я догадываюсь. Но из нашего разговора вытекает, что варианты воздействия на застройщика все же есть. В той же Скандинавии они нашли их. Строители строят, люди заселяются и радуются и продолжительность жизни у них гораздо выше. А мы, идя на поводу теории о том, что инвестор не пойдет и все, лишаем своих детей лет на 50 вперед возможности построить город именно такой, для комфортного проживания людей.

Это, во-первых. А во-вторых, зачем инвестора уговаривать? Создать проект, объявить конкурс, заявить, что победитель получит дополнительные 20 гектаров для будущего строительства. Чтобы он и в будущем имел гарантии и мог строить подобные объекты.

-       Все так, но в настоящем контексте это звучит наивно. Потому что лишних двадцать гектаров застройщику просто не надо. Ему придется тянуть туда инфраструктуру.

-       Пусть город сам подготовит инфраструктуру.

-       Мы тут с вами затрагиваем такие сферы. Когда говорим о скандинавском типе застройки, то на ум приходит, что нам кто-то препятствует в ее реализации. Мне порой кажется, что теория «золотого миллиарда» реально существует. Как убедить людей, что нужно строить три этажа, а не тридцать?

-       Это же контроль за обществом. Оруэлл, «1984». Все загнаны в эту условную тридцатиэтажку. Все под контролем в одном месте, так проще. Все «с галстуками, все в коротких штанишках». И не важно, что это за галстук, пионерский или скаутский. Понимаете, нас опять загоняют в ту же среду.

Скажу вещь, которая может показаться наивной. Меня, кстати, некоторые люди обвиняют в наивности, хотя это далеко не так. По моему убеждению, город должен быть для горожан. Людям надо комфортно в нем существовать. Должна быть создана соответствующая городская среда. К такой среде не отнесешь дома в тридцать этажей. Это междомовые, междворовые пространства с определенной организацией. И не традиционная лестница, горка песочница для малышей. Нельзя так оборудовать детскую площадку в 21 веке. Она должна быть созвучна даже не сегодняшнему дню, а дню завтрашнему, когда эти малыши подрастут и будут жить взрослой жизнью.

Естественно, что человек отзывается на окружающую среду. Тут и психология, и что угодно еще. В сегодняшних реалиях нельзя говорить, что человек деградирует. Он просто превращается в человека безразличного к окружающему миру. Нас загоняют в своеобразный круг. Сначала, когда там 100 человек, мы чувствуем себя комфортно. Когда туда загоняют тысячу, то мы начинаем ощущать заметный дискомфорт, а когда десять тысяч? Да замечательно, вверх ушли и оправдали это экономической целесообразностью. А что дальше?

В такой давке человек перестает коммуницировать. Эффективные управленцы пытаются превратить всех нас в эффективных менеджеров, в эффективную рабочую силу. Не в высокоинтеллектуальных представителей общества, не в людей внутри комфортной для общества среды, а в людей внутри круга, очерченного ради благополучия небольшой группы людей. Мы теряем связи друг с другом. С соседом по дому, по двору, по городу.

Возможно, я фантазер. Возможно, перегибаю палку, но хочется видеть вокруг себя нормальных, довольных жизнью людей. И все возможности, на мой взгляд, для этого имеются.

У меня рекорд на приеме граждан 21 человек за день. Все в тот день пришли с проблемами, но я уверен, что посади ты в муниципалитете нормального мужика, переадресуй ему эти вопросы, и он штук 20 из них решил бы без проблем. Просто это никому не нужно. У людей крепнет убеждение, что раз они ничего не делают для меня, то и я ничего делать не буду.

-       Это так. Причем это порождает еще и безразличие в молодежи. Ладно, жалобщики, это поколение людей, которые верят в силу печатного слова, а ведь есть люди, которым 30–32 года. Они эту систему поняли и не собираются ей сопротивляться. Им проще уехать, и такими рассуждениями в интернете занято огромное пространство.

На этом абзаце автор предлагает читателю сделать передышку до следующего номера газеты. Дискуссия будет продолжена.

Алексей ГЕРАСИМОВ (Ильин)

(Продолжение следует)

.