Этот материал предоставлен редакции активным, неравнодушным к происходящим вокруг событиям человеком. Игорь Полуйчик поднимает много важных проблем. Часть из них обсуждались на федеральном и региональном уровне, но нам не приходилось встречать подобных заявлений на ресурсах муниципального уровня.

Чаще местные СМИ сообщают о плохом питании учеников, о грязи вокруг школ, о конфликтах учителей с родителями. В данном случае, на свет выводятся вопросы и проблемы, которые касаются родителей практически в любом регионе страны. Обсуждение тематики на уровне городского округа с привлечением специалистов администрации, активистов из числа родителей, может дать дополнительные данные для общего анализа ситуации в современном образовании.

Тема эта очень важная и одновременно тонкая. Диспуты о качестве образовательного процесса, о целях и задачах, стоящих перед современной школой, должны проходить в присутствии непосредственно педагогов, представителей управления образования и родителей, которые четко понимают, что должен получить их ребенок на выходе из школы.

Площадка городского родительского комитета как нельзя лучше подходит для такого диалога. Остается только пожелать этой организации конструктивных диалогов, профессиональных выводов и качественных решений.

С автором данного материала мы договорились о долгосрочном сотрудничестве. Если кто-то не захочет согласиться с Игорем Полуйчиком или вознамерится дополнить его рассуждения – приглашаем таких людей обращаться к нам на сайт или непосредственно в редакцию «Час Пик».

Заместитель гл. редактора «Час Пик» Алексей Герасимов

Письмо в редакцию

17 марта во Дворце культуры «Металлург» состоялось городское родительское собрание. Оно получилось максимально представительным с привлечением всех городских служб и государственных органов, работающих с детьми в Верхней Пышме. Вела собрание Виктория Владимировна Сурнина, а открывал глава городского округа А.И. Романов. Собрание проходило в очень эффективной форме живого диалога родителей и представителей власти и школ, когда каждый вопрос тут же переадресовывался профильному начальнику и предметно рассматривался.

Для нашего динамично развивающегося города, испытывающего проблемы роста такой диалог невероятно важен и содержателен. Вопросы функционирования школ и детских садов, патриотического воспитания молодежи, организации дорожного движения и профилактики преступности касаются  всех жителей нашего городского округа.

Будучи отцом двух детей, я тоже подошел к «свободному микрофону» и задал свой простой вопрос: «Почему  мы отдаем в школу здоровых, разносторонних, творческих и энергичных детей, а через одиннадцать лет получаем неграмотных, инфантильных недорослей, негодных к строевой службе?» Ведь каждое наше следующее поколение бьет очередные рекорды неграмотности, незнания и физической немощи. Наши дети, выпускники школ, элементарно не владеют русским языком, конца и края этому маховику деградации не видно. Мы что хотим в итоге воспитать поколение Маугли, которое окончательно потеряет дар речи и человеческий облик?

Эти вопросы, конечно же, выходят далеко за рамки муниципальных дел, но все эти процессы происходят с нами и нашими детьми, и в нашем городе. При этом серьезного общественного и тем более государственного обсуждения этих проблем не происходит, фактически общество уже смирилось с тем, что не может научить своих детей ничему путнему, и это при гигантской вспомогательной армии из логопедов, психологов и репетиторов. Мы уже забыли о том, что в послевоенное время без всей этой армии и  с минимальным участием родителей мы построили сильнейшую в мире образовательную систему, и благодаря ей первыми полетели в космос.

Я попытался разобраться в этих вопросах и расскажу вам прямо противоположное тому, что вы привыкли слышать, поскольку по другому не получается объяснить происходящее. У меня нет педагогического образования и опыта, я всего лишь папа, который вдруг озаботился школьными делами, прочитал букварь своего первоклассника, ознакомился со школьными программами, образовательными стандартами и их критикой.

Первоначальное ознакомление с букварем программы «Школа 2100» у меня особых вопросов не вызвало. Нельзя сказать, что он отличается как земля и небо от того, что было 20-ть или 40-к лет назад. Бросились в глаза лишь две вещи. Во-первых, он не дает представление о структуре алфавита. Таблицы с прописными и печатными, заглавными и маленькими нет вообще. Буквы изучаются в непонятной последовательности, а прописные буковки по началу я вообще в букваре не нашел.

Но больше меня напряг второй момент. На лицевой стороне букваря фамилия составителя Пронина написана через несуществующую букву – вместо А написана О с палочкой. С учетом того, что этот документ будет по важнее Конституции – это все равно, что в ней бы слово Россия напечатали с орфографической ошибкой. Подмена буквы А в авторском автографе на несуществующий в языке символ за счет мнимого шрифтового разнообразия выдает конечную цель составителей, к которой мы еще вернемся. 

Порывшись в интернете по запросам критики общеобразовательных программ, я пришел к следующим выводам. Основная проблема современных школьников состоит в том, что их неправильно учат русскому языку.

В русском языке, как известно, не существует однозначного соответствия между звучанием слова и его написанием. Именно поэтому писать на слух, «как слышишь», нельзя, в этом состоит сложность обучения грамотному письму. До середины 80-х годов прошлого века учебные программы начальной школы использовали зрительно-логический метод подачи информации. Детей сначала знакомили с буквами, учили с помощью букв по наглядным образцам составлять слова и читать их. После того, как дети овладевали чтением, их знакомили с правилами русского языка, а писать под диктовку, на слух они начинали только в конце третьего класса.

Зрительный метод обучения был нацелен на то, чтобы дети привыкали писать в соответствии с тем, что видели, а изучение системы правил позволяло усвоить логику языка. Обучение с первых дней было направлено на формирование и укрепление зрительного навыка, поэтому старшеклассники 60-80-х годов прошлого века, даже если не помнили конкретных правил, писали грамотно. Подавляющее большинство учащихся выпускных классов обычных общеобразовательных школ писало экзаменационное сочинение, делая на 10 страниц текста не более 2-4 ошибок. (Сегодня таких результатов достигают только отдельные учащиеся гимназий, а про общеобразовательные школы и вообще говорить не приходится.)

Во второй половине 80-х годов прошлого века образовательная парадигма кардинально изменилась, и были разработаны учебные программы, в основу которых был положен звуковой анализ речи. Современные программы, основанные на фонематическом методе, обучают, в первую очередь, звуковому анализу речи, определению звукового состава слова. И только потом детей знакомят с буквами и показывают, как переводить звуковой образ в буквенную запись. Современные программы учат детей писать так, как они слышат. Все эти программы имеют гриф «Рекомендовано Министерством образования и науки РФ», других рекомендованных программ попросту нет.

В середине прошлого века этому обучали в 5 классе, и дети знакомились с основами теоретической лингвистики, сохраняя при этом грамотное письмо.
Удивительно, что ни педагоги, ни логопеды, ни психологи не подвергают сомнению качество учебных программ, но единодушны в том, что причина неграмотности - в недостатках развития фонематического слуха современных детей. Поэтому тратится много сил и времени на развитие этого слуха со старшей, а иногда и со средней группы детского сада. Современные дети еще до поступления в школу в течение 2-3 лет выполняют разнообразные упражнения, чтобы научиться выделять фонемы и анализировать звуковой состав слова. Когда дети, не видя букв, 2-3 года работают со звуковым составом слова, у них формируется слуховая доминанта: звуковой образ слова становится для них главным, «первичным», а буквы, которые они начинают впоследствии использовать для записи слов - вторичны. Когда учительница в 1-ом классе рассказывает ребятам про букву «а», написала ее на доске и спросила, какое слово на букву «а» они знают, то слышит от детей - «агурец». Даже выучивая в школе правила, учащиеся продолжают писать неграмотно, т.к. им просто не приходит в голову проверять написание привычно звучащих слов.

С другой стороны, если логопеды доказали, что у современных детей не развит фонематический слух, то зачем при их обучении с таким упорством использовать программы, основанные на фонематическом анализе? Школа должна решать вполне конкретную задачу: обучать тех детей, которые приходят учиться. Даже если программы прекрасны сами по себе, но не обеспечивают качества обучения современных детей, зачем их использовать? Не лучше ли вернуться к программам 60-70-х годов прошлого века, которые позволяли подавляющему большинству детей освоить грамотное письмо?

Но в реальности происходит прямо противоположное. С самых первых страниц в любых учебниках детям разъясняется разница между звуками и буквами. Звуки - это то, что мы слышим и произносим, а буквы - это то, что мы видим и пишем. И после этих объяснений детям предлагается масса упражнений на звуковую запись слова с помощью букв. Мы не можем сделать на бумаге звуковую запись слова, запись слова будет буквенная. Попытка изобразить буквами произношение слова и приводит к закреплению слуховой доминанты и неграмотного письма. Ученики привыкают писать «бироза», «сасна» и пр., вместо «берёза», «сосна», и в дальнейшем их ни сколько не смущает вид того, что они изображают.

Но существует и вторая причина неграмотного письма, вытекающая из первой - это неполноценный навык чтения. Озвучивание и осмысливание текста - две независимые операции, которые не слиты даже у бегло читающего взрослого человека.

Когда детей на начальном этапе формирования навыка чтения заставляют читать громко вслух и акцент делается на скорости, то тем самым тренируется только операция озвучивания текста, но осложняется его понимание. Любой ребенок скажет, что читать молча проще, но детям этого делать не дают. В итоге нередко происходит полное расщепление операций: дети обучаются бегло озвучивать тексты, абсолютно не понимая того, что они читают.

Фактически звуковая доминанта полностью подавила во всех программах обучения смысловую, все программы министерства образования по русскому языку годны лишь для обучения попугаев в клетках. В том, что современная молодежь не читает, виноваты не компьютеры и ТВ, а программы начальной школы, которые чтению, как пониманию текстов, не учат. Если в школу приходит ребенок, не умеющий читать, то таким он школу и заканчивает, доучившись до 7-го, реже - до 9-го класса.

Наивно было бы полагать, что чиновники министерства образования не знают что творят. Наоборот, и предыдущий, и текущий министры образования открыто декларируют, что цель их работы не человек-творец советской системы, а человек потребитель, способный лишь прочитать название товара на этикетке и понять его цену. И в этом плане их декларации абсолютно соответствуют полученному образовательному результату. Министерство образования РФ в полном соответствии с утопической книгой Оруэлла «1984» стало МИНИСТЕРСТВОМ ОБОЛВАНИВАНИЯ, которое, по всей видимости, возглавляет сам Доктор Зло.

В этом разрезе несуществующие буквы на лицевой стороне букваря показывают их конечную цель: подмену русского языка ничего не значащей аброкадаброй. В их ближайших планах фактическая отмена письменной речи через внедрение гаджетов в образовательный процесс. Печатную речь нам уже значительно засорили, расплодив множество шрифтов, извращающих написания букв. В какой-то момент они просто уберут из текстовых редакторов правильные русские буквы, а мы этого и не заметим.

Через систему оболванивания пропущены уже миллионы детей и с каждым следующим учебным годом ломка их сознания лишь нарастает. Мне трудно оценить все новации МинОболва, но из того что я знаю нет ничего светлого. Среди последних нововведений, которые коснутся и наших верхнепышминских школ, остановлюсь на двух.

Во-первых, они собираются учить английскому языку уже со второго класса, типа станем ближе к Европе и чем раньше дети начнут – тем быстрее заговорят по-ненашему. Во втором классе многие дети еще по-нашему толком не умеют, они не знают четкой структуры языка, не выговаривают всех букв. И чтобы им было «проще» на несформированную русскую языковую матрицу начинают надевать английскую со своими отличными правилами и совершенно иной структурой речи. Добавляют детям кучу не наших звуков, искривляя произношение родного языка. Учителям английского языка приходится объяснять какие-то правила, которые еще не пройдены и не закреплены в родном языке. У ребенка и так в голове каша от неправильных языковых программ, и ему туда добавляют еще и английскую солянку и все тщательно перемешивают.

Во-вторых, с нового учебного года разрешено в обычные классы зачислять детей отстающих в развитии с тем, чтобы учителя формировали для них особые программы и совмещали несколько программ в одном классе, который теперь может быть расширен до 35 человек. В Верхней Пышме, где школьных мест не хватает ровно столько, сколько их имеется, эта проблема будет особенно чувствительной. Дети с отставанием в развитии раньше попадали в коррекционные классы, где не ощущали себя белыми воронами или черными курицами. А сейчас они получат  все прелести социализации по задумке Министерства Оболванивания, и в некоторых классах разница в развитии детей и их огромная неуправляемая масса, которую невероятно сложно даже просто контролировать учителю, превратит образовательный процесс в постоянный цирк, когда сильные будут  постоянно глумиться над слабыми.

Вы спросите, если все это правда – то почему тогда молчат учителя? Ведь у нас в стране сотни тысяч педагогических работников, и это все, как правило, высоконравственные и образованные люди, призванные сеять умное, доброе, вечное. Почему они молчат?

Думаю, потому что у нас нет учителей, по крайней мере, на школьном уровне. Конечно же, формально у нас масса людей имеет должность учителя или преподавателя из числа педагогических работников, участвующих в оказании государственных или муниципальных образовательных услуг. Однако являются ли эти люди учителями по сути, а не по должности? Сам термин образовательной услуги подразумевает гражданско-правовые отношения. Как в них в существующей системе укладываются персональная ответственность учителя за результат учебы? Каким образом в рамках гражданско-правовой деятельности могут развиваться нравственные категории воспитания учителем маленького человека?

Раньше за словами «взять в ученики» стояла масса смыслов, связанная с   образованием новой личности и высокой ответственностью мастера за профессиональные и духовные результаты учеников. А что сейчас?

Учителя не вправе отклоняться от принятой образовательной программы и вся их работа сводится лишь к ретрансляции. Они жестко поставлены в стойло федеральных государственных образовательных стандартов и разрешенных образовательных программ, разработанных Министерством Оболванивания. Страшнючая система в виде аккредитаций школ и разного рода аттестаций следит, чтобы учитель  добросовестно оболванивал детей и исполнял все директивы Доктора Зло. Все несогласные тут же выкидываются из образовательной системы, лишаются профессии и куска хлеба. И на простой вопрос: а почему вы молчите? Учителя вам ответят – а что мы можем сделать?

Вот и мне на мой вопрос на родительском комитете о зловредности всех школьных образовательных программ ответили примерно в том же духе. «А что мы можем сделать? Мы, мол, обязаны исполнять все, что транслирует Министерство Образования».

Ну, хоть меня не прогнали, а  приняли в родительский комитет городского округа. Так что я подумаю, чего можно сделать. Есть такая песня хорошая: «папа может, папа может – все что угодно». Надо только как-то ее применить…

Игорь Полуйчик