Интервью Евгения Михайловича Дорожкина – советского и российского ученого, педагога, кандидата сельскохозяйственных наук, доктора педагогических наук, профессора, ректора Российского государственного профессионально-педагогического университета (РГППУ).

– Евгений Михайлович, наша предыдущая встреча состоялась в прошлом году. Отсюда и первый общий вопрос: «Чего достигли, что наметили, что способствует и что препятствует дальнейшему поступательному движению?».

– Изменения произошли в первую очередь на федеральном уровне. Государством принята программа развития образования на 2015–2020 годы. В ней жестко поставлена задача сокращения вузов на 40% и всех филиалов на 80%. В этих условиях нам необходимо определить свое место в системе высшего образования России.

Наш коллектив – коллектив единомышленников. В том, что мы на самом деле ведущий вуз страны, сомнений нет. Мы четко представляем, какие задачи стоят перед университетом.

За этот период мы продолжили поиск новых направлений. Определили необходимые структурные изменения. Мы задумались над тем, должны ли быть у нас непрофильные направления или мы должны в каждом направлении давать высокопрофессиональное образование. Пока не везде это удается, но мы и там пересматриваем учебный план и будем давать студентам знания самого высокого уровня.

Мы возвращаемся к первоначальному назначению нашего университета – подготовке преподавателей для высшей, средней и даже начальной школы. Жестко встает вопрос о прохождении студентами педагогической практики. Где она должна проходить? С какими условиями? Что они должны там делать? Какой проект они будут там разрабатывать?

– Правильно ли я вас понял, что от непрофильных направлений университет не отказывается. Вы стремитесь усовершенствовать учебу для получения более высокого результата?

– Конечно. Мы в новых условиях придаем им новый блеск. У нас 15 научных школ, достаточное количество докторов наук, профессоров, но их нужно подвести к тому, что это будет образование профессионально-педагогическое.

– А готов ли рынок принять большое количество таких педагогов. Какова его емкость?

– Точных цифр по емкости мы дать не можем, но видим, что потребность в педагогических кадрах возрастает. Сейчас открываются корпоративные университеты. Кто там будет преподавать? Тот же университет УГМК. Там планируется проучить несколько тысяч своих работников. А кто будет учить? Инженеры, имеющие технологическое образование. Они не владеют методикой, методологией образования. Кто будет этих инженеров учить? Это тоже наша задача.

Сейчас у нас появился дополнительный блок. Это вопрос по УГМК, по «Уралвагонзаводу», по Алабуге – экономическая зона в Татарстане, где мы уже год работаем. Вот наше место. Приходит осознание, что за развитие экономики отвечает образование. Раньше говорили, что отвечает топ-менеджмент.

– Вы говорите, про ту же Алабугу. А что дает РГППУ сотрудничество с экономической зоной? Вы обогащаете свои методики, разрабатываете новые технологии с учетом приземленности к реальному производству?

– Вы понимаете, у нас в стране в целом более низкая производительность труда. В Алабуге технологии самые современные. Там и топ-менеджерам ставятся иные задачи. В задании говорится, что работник, допустим, должен произвести за час пять конкретных деталей, а не так, как на других предприятиях: сколько получится. Мы должны сами переформатировать свои знания под конкретные задачи Алабуги.

Если раньше мы формулировали задачи под себя любимого, то сейчас мы обязаны ставить их с учетом интереса заказчика, которого интересуют не наши знания, а конечный результат. Мы впервые начинаем работать на результат. Мы ориентируемся на новые темпы развития промышленности в России. Если сейчас опоздаем, то опоздает и экономика. Вот почему мы сейчас говорим об опережающих темпах в подготовке кадров. Почему с удовольствием работаем с Алабугой.

– Хорошо, что у вас пришло осознание всего этого. А у самих-то заказчиков пришло это понимание? Или от них заказ на специалистов идет по старинке.

– Мы проводим дни карьеры, где порядка 100 компаний будут представлять себя нашим выпускникам. Они сами будут отбирать наших лучших студентов. Здесь важно, чтобы мы говорили с представителями корпораций на их языке.

Мы обязаны задумываться, что мы дадим нашему государству, чтобы оно стало лидером не только по нефти и газу, но и по технологиям. Посмотрите, сколько выпускников наших математических факультетов, айтишников работает сегодня на Западе. А почему им не дать работу у нас?

Наша выпускница, аспирант разработала программу по таблице Менделеева. И у нее уже 110 тысяч скачиваний. Или фитнес. Ребята сделали программу, и там с декабря месяца больше 68 тысяч скачиваний. Это иной подход. И мы стараемся давать возможность студентам успевать за технологическим прогрессом.

– В этом случае у вас должен появиться запрос к средней школе на такого ученика, который будет отвечать всем этим требованиям.

– Запрос есть. Но мы не хотим предъявлять его средней школе. Мы стремимся сами идти туда и формировать будущего студента. Мы провели восемнадцать мастер-классов в сто десятом лицее. Мы договорились с сорок седьмой гимназией о создании там педагогической интернатуры.

– Вы этими походами понуждаете саму школу адекватно реагировать на ваши действия?

– Да, конечно. Мы показываем школе, что она тоже должна расти. Мы не говорим, что они плохие, а лишь демонстрируем новые технологии. Вам интересно? – Приходите. Мы вас научим. И к нам приходят школы, приходят другие учебные заведения за новыми формами обучения, за повышением квалификации. Либо на более полный курс – до 500 часов. Мы представляем свои знания не просто в теории, а на практике. Вот наши студенты, и мы их этому уже обучили. И школа, и техникум понимают, что им таких знаний не хватает. Им интересно с нами общаться, но уже на уровне партнерских отношений.

И здесь мы уже говорим о сетевом взаимодействии. У нас работает восемнадцать кафедр, в том числе в других городах. Кемерово, Омск, Казань, Оренбург и здесь, в области. Мы сейчас открываем эти базовые кафедры не просто так. Мы начинаем понимать, какой наш интерес в их открытии. Мы должны понимать, каков вклад будет со стороны заявителя. Либо вы свои технологии нам покажите, либо мы какой-то совместный продукт создадим. Просто так кафедры мы не открываем.

– Евгений Михайлович, вы несколько раз упомянули о сетевых взаимодействиях. У этих действий должен быть единый центр, чтобы получить конечный результат. Каковы эти взаимодействия? Они функционируют по горизонтали или по вертикали? Где у них заказчик находится?

– Когда речь идет о сетевых взаимодействиях, то они ориентируются в первую очередь на результат для каких-то отраслей. Черная или цветная металлургия, машиностроение. Поставить хорошего специалиста – это та вершина айсберга, на которую мы все работаем. Там и есть наш основной заказчик. Возможно, он не с нами контактирует, а так оно и есть. Он контактирует с тем нашим представителем на местах, который поставил задачу посредством приема на работу. Мы принимаем на работу выпускника, который имеет соответствующую практическую подготовку, обладает определенными компетенциями.

Мы это все понимаем по звонкам, по заявкам. Мы сейчас точно знаем, куда трудоустроен каждый наш выпускник. Этот мониторинг ведет Российская Федерация. Все наши действия в университете прозрачны. Если наш выпускник не востребован, то мы делаем выводы. Организуем повышение квалификации своих преподавателей. Делается это в обязательном порядке в соответствии с приказом по РГППУ. Мы стараемся не отставать в освоении возможностей того же айпада, не стесняемся учиться, в том числе и я.

– Все это замечательно. И все же давайте вернемся к запросам. Раз вы мониторите ситуацию, то владеете информацией о том, в каких отраслях востребованы ваши выпускники именно сегодня или завтра. Насколько вы свободны в маневре, чтобы вовремя переориентироваться сюда или в другое направление?

– Вы задали очень важный вопрос о возможности обладать маневренностью. Проблема в том, что мы сегодня должны смотреть чуть-чуть вперед. Это чуть-чуть измеряется десятком лет. Мы должны принять специалиста на четыре года. Он пройдет курс обучения, и сам начнет передавать полученные знания студенту, допустим, техникума. Тот в свою очередь через четыре года должен выйти современным специалистом. Мы осознаем, что должны давать студенту знания, которые будут востребованы в 2020–2025, а лучше в 2020–2030.

– Все ли представители производства понимают это?

– Конечно, не все. Но у нас есть около тридцати различных корпораций. Здесь и образование, и производство. Мы слушаем их, но я своим коллегам говорю, что это запросы сегодняшнего дня, а нам необходимо смотреть вперед лет на 8–10. Тогда появятся иные технологии, иные материалы.

– Раз в качестве заказчика у вас выступают в том числе промышленные корпорации, то и у них должны быть группы специалистов для взаимодействия с вами.

– Недавно у нас была встреча с директорами крупнейших предприятий Кировского района Екатеринбурга. После этого к нам приехали для отбора специалистов главные инженеры этих предприятий. Не кадровые службы, а именно главные инженеры. Они отбирали тех ребят, которые мыслят категориями следующего двадцатилетия.

– А как вы сами находите этих ребят? Как дифференцируете? Происходит ли отбор перспективных студентов на основе субъективной оценки преподавателя или здесь работает система?

– У нас есть факультет психологии. Мы сегодня можем сказать ученику, куда ему лучше пойти учиться. Стать ему гуманитарием или технарем. У нас имеются для этого инструменты. У нас есть лаборатория. Мы уже сотрудничаем со школами УрФО, предлагаем свои разработки разным территориям, обучаем их представителей.

Мы готовы работать со школами на разном уровне. Возможно, дистанционно. Вопрос профессиональной ориентации стоит очень остро. Сейчас за ученика чаще принимают решения родители. Если родители мечтают, чтобы их ребенок стал врачом, то они и будут его ориентировать на это. А на самом деле молодой человек может состояться как конструктор космических кораблей, но не врач. Изучение приоритетов нужно начинать в 9–10 классах, тогда еще можно провести корректировку. В 11 классе – сложнее.

Мир стоит на фанатах. Именно таких фанатов мы должны выискивать и развивать.

В стране не хватает 260 тысяч сварщиков. Где взять такое количество преподавателей, чтобы обучить столько людей? А мы совместно с Уралмашем разработали электронный продукт, благодаря которому будущий сварщик может пройти самостоятельно начальную подготовку полностью, а после сдать квалификационные экзамены. Не наша задача обучать сварщиков, но мы этой программой внесли свой вклад в экономику.

– Прошу прощения за некорректный вопрос, но не много ли вы на себя берете? Со школьниками работать, специалистов будущего готовить, разрабатывать программы для сварщиков, другие направления. Невозможно объять необъятное.

– Да, объять необъятное невозможно. Но мы начинаем заниматься со своими студентами. Недавно у нас был проведен опрос на тему, для чего я поступил в РГППУ. Студенты первого курса говорили о том, что это известный в стране вуз, что здесь есть общежитие, возможность заниматься спортом… Пятикурсники сообщили, что они здесь получили такие знания, которые пригодятся им на долгие годы и в любых отраслях. Кроме технологических знаний они получили в университете психолого-педагогические знания, изучили вопросы конфликтологии.

Семья как ресурс карьеры. Мы с вами не думаем о таком вопросе. На самом деле, когда глаза светятся от добротных отношений в семье, когда есть крепкий тыл, когда человек отдыхает дома, возвращаясь после работы, такое дорогого стоит.

Подобные заявления пятикурсников подвигли нас к тому, что мы должны взваливать на себя еще больше. Мы в этом году провели четвертую школу студенческого актива. В эту школу мы приглашаем студентов с их программами. Оцениваем качество таких программ, целесообразность их обсуждения. Пять наших студентов получили гранты от Росмолодежи по 100 тысяч рублей на реализацию их проектов. Когда студент 2–3 курса заявляет свой проект государству и говорит, что при финансовой поддержке он сможет его реализовать и получает такую поддержку, то это дает дорогу для развития таланта будущего выпускника.

У нас есть студентка 5 курса, которая является стипендиатом губернатора, стипендиатом Президента Российской Федерации, обладателем звания студент года Свердловской области. У нее стипендия равняется очень хорошему окладу. Мы обязательно предложим ей остаться в университете.

– Замечательно. Но я-то имел в виду, что вы в своем развитии подошли к той черте, когда уже не нужно заниматься перестройкой. Достаточно совершенствовать то, что наработано.

– Перестраивать не значит ломать. Мы ищем пути перспективной работы, мы спотыкаемся, признаем свои ошибки, но мы идем.

– И вы находите эти пути?

– Да, безусловно.

– Мы приближаемся к завершению нашей беседы, и я не могу не задать волнующий многих людей вопрос. Что это за «зверь» такой ЕГЭ и зачем он нужен?

– Вы где родились?

– Я родился в Верхней Пышме и живу здесь 60 лет.

– А вот скажите, тройка Пети из Гари или Шали равносильна тройке ученика из Москвы?

– Ответ очевиден. Разница огромная.

– Как мне оценить знания Пети из физико-математической школы Москвы и Пети из Гари? Я должен обладать каким-то инструментом для этого? Нам предложили вариант ЕГЭ. Возможно, он не совершенен, но он развивается. Вот сейчас предложили ввести сочинение, чтобы ученик мог продемонстрировать, как он излагает свои мысли. Пусть это лишь полторы странички, а не как в наше время восемь, но пусть эксперт оценит его реальные возможности.

Если я вижу абитуриента из Москвы со 100% результатом и абитуриента из Гари с 24%, то мне приходится делать соответствующую поправку на этот результат. Пете из Гари я должен восполнить его знания, возможно, предложить дополнительный блок. Довести его хотя бы до среднего уровня.

Мы научимся развивать детей этим экзаменом. Мы не будем смотреть на то, что дважды два = четыре. Мы зададим ученику вопрос о том, что ему дает таблица умножения? Он вынужден будет ответить. Возможно, он ответит, что для расчетов траектории полетов в Космос. Но это уже ответ. Важно сформулировать вопрос неординарно, и тогда школьник будет мыслить неординарно. А пока мы задаем вопросы типа дважды два = четыре или пять. Пока мы задаем вопросы именно так. Несколько примитивно.

Мы должны отбирать будущих студентов с большим потенциалом. Средний балл ЕГЭ у наших студентов 64, а иностранный язык 72 балла. Мы занимаем второе место в стране по уровню знаний иностранного языка. Представляете, какого уровня ребята идут к нам учиться.

Наши студенты выступают в Томске, в очень динамично развивающемся научном центре, и занимают там первые места. Мы занимаем первые места за участие в конкурсах в федеральном университете, в Санкт-Петербурге. Наши ребята занимают первые места по рабочим профессиям. Это говорит о том, что наши преподаватели ищут и находят новые знания, новые умения, новые компетенции там, где их и надо искать. Важно, что творческий процесс объединяет студентов и преподавателей.

– Как вы считаете, все ли молодые люди должны стремиться получить образование такого высокого уровня? Может быть, кому-то стоит остановиться на уровне ПТУ, на уровне техникума?

– Часто идут не сами ребята, а папа с мамой. Я уже говорил о нашей лаборатории по профориентации. Мы обязательно должны развивать систему ранней профориентации. Почему Германия стала выигрывать в биатлоне? Потому что они с первого класса стали отбирать будущих спортсменов, создавать систему подготовки. Вот здесь как раз наша лаборатория профориентологии готова давать рекомендации.

Возможно, вашему ребенку не нужно стремиться к получению высшего образования. Может быть, ему лучше получить профессию токаря и стать лучшим в своей профессии. Им будет гордиться коллектив, семья. Он получит гораздо больше удовлетворения от такой работы. Ему гарантировано общественное признание. Но его необходимо правильно сориентировать и обучить на начальном этапе, и мы готовы взять эту миссию на себя.

Не каждый человек любит физику или математику. Кому-то они просто оказались сложны для изучения. Кому-то не смог дать предмет учитель.

Не все еще выполнено в отборе будущих студентов для педагогических вузов и для нашего университета. Сюда должны приходить люди, которые готовы давать свой предмет для каждого студента. Они должны видеть тех студентов, у которых глаза горят, которые слушают лекции с открытым ртом.

– Вы не идеализируете ситуацию? Или все ваши утверждения основаны на собственном опыте?

– Я играющий тренер. Сейчас я преподаю на повышении квалификации, встречаюсь с преподавателями. Я им то же самое говорю. Они должны выискивать эти самые звездочки.

– Я вас слушаю и прямо летаю в облаках. А как вы думаете, эта система будет у нас работать лет через десять?

– Так она сейчас работает. Мы начинаем постепенно к этому двигаться. Мы участвуем в международных конференциях. Видим технологии. Где-то интуиция подсказывает. Мы единственный вуз, где создана школа актива. Туда проходит конкурс, причем семь человек на место. Это у нас уже работает.

– Это у вас. А я имею в виду глобальные процессы в образовании.

– Наш выпускник завтра придет преподавать в школу, в среднее образовательное учреждение, придет на производство. Он знает, как управлять коллективом, он разбирается в конфликтологии, он знает, как избежать конфликтов. Вспомните, была школа рационализаторов. Она сэкономила стране большие деньги. Сегодня мы предлагаем программу для свободного скачивания и пользования. И это тоже рацпредложение, только поданное в современной обертке.

От наших выпускников мы требуем готовить такие проекты, которые будут реализовывать конечную цель. Например, образовательная программа по маркетингу, начиная с основ предмета. Что такое рынок? Рынок товара. Рынок продавца. Жизненный цикл товара. Мы должны научить студента тому, как происходит жизненный цикл. Можно ли его перенести в другие области? – Можно. Жизненный цикл идет и в нашей жизни. Где он в начале пути? Где на вершине? Где затухает?

Должны мы это знать? – Должны. Знаем? – Не знаем. А студент-разработчик обязан это знать. Поскольку он еще и педагог, то обязан уметь передать свои знания другим людям.

– Дипломные работы ваших выпускников имеют прикладное значение?

– Конечно. Мы имеем порядка 220 образовательных продуктов. Сегодня идет их распространение по стране. Сам процесс подготовки этих продуктов развивает нашего студента, обогащает дополнительными знаниями.

– Все ли ректоры вузов имеют такое же мышление? Все ли готовы двигаться в этом же направлении? Можно не для записи.

– Даже для записи скажу, что нет. Я недавно выступал на инженерной школе Урала и сказал, что у коллег, у инженеров, у докторов наук нет той методологической подготовки. Они все самоучки. Их в свое время отобрал преподаватель. После он поступил в аспирантуру, сделал докторскую работу, защитил, стал профессором. Он тоже нашел ребят с искрами в глазах. Создал свою научную школу. Он тоже состоялся как научный работник. Но вопрос в том, сможет ли он отдаваться преподавательской работе? Не все ректоры меня понимают, и я им об этом открыто сказал.

Приведу такой пример. Симфонический оркестр, в котором около ста музыкантов. Представьте, что все они подготовились по самоучителю и вышли исполнять симфонию одного из великих композиторов. Результат, к сожалению, предсказуем.

– Вы говорите, что выступили недавно на инженерной школе. А на более высоком уровне вы заявляете о своих выводах, чтобы господа Ливанов и другие понимали вас? Или там есть это понимание?

– Отчасти есть. Я докладывал этот вопрос заместителю министра, который нас курирует. Была реакция. Нас заметили.

– Вы не можете существовать в вакууме. Вам нужна поддержка.

– Мы входим в различные ассоциации. Физиков и математиков готовим не мы. Мы только объединяем их с технологиями. Самое главное, чтобы нас понимали наши преподаватели.

– Иногда общаешься с высоким начальником, видишь его стремление сделать что-то лучше, но у него не получается.

– Он чей-то выпускник. Когда я слышу такие речи, то думаю, что парню не повезло, когда он был студентом.

– С этим не поспоришь. Сейчас уже не получится, зарядить всех одной общей идеей. Скорее нужно объяснять, что все новое нужно тебе для себя, для своей карьеры.

– Почему мы ему и помогаем, чтобы он умел учиться в течение всей жизни. Мы даем инструменты для этого. Мы из студентов делаем лидеров, чтобы они постоянно стремились к развитию.