Как обстоят дела с реабилитацией и удобством повседневной жизни слабовидящих в нашем городе, корреспондент «Час Пик» решил выяснить у директора школы-интерната Нины Петровны Шалган.

– Нина Петровна, какие реабилитационные возможности предоставляет школа?

- Предположим, вы сами столкнулись с ситуацией, что у ребенка начались проблемы со зрением, - сразу приводит пример Нина Петровна. - Медицинская реабилитация уже прошла, врачи сделали все возможное и выписали. Наступила очередь педагогической реабилитации. Куда вы обратитесь?

- Наверно, все-таки в специальную школу, - задумываюсь я. – Там ведь должны быть условия…

- У вас правильное видение ситуации, - улыбается мне собеседница, - а вот многие родители боятся коррекционных школ.

Наша школа – одна из немногих в России, что занимаются воспитанием, обучением и реабилитацией слабовидящих и слепых детей. Всего по стране их около 140, а интернатов вообще 75. Школ, которые имеют большой опыт в данной сфере – и того меньше. Но наша школа-интернат принадлежит именно к таким.

Процесс реабилитации ребенка происходит одновременно с обучением, непрерывно. Специальных психологических программ нет. По сути, наша школа уже многие годы балансирует на грани между массовой и коррекционной. С одной стороны, мы даем ученикам такое же образование, как и в массовых школах. Разве что с небольшой задержкой по темпу – дети учатся не 11 лет, а 12, так как на некоторые этапы обучения у нас уходит больше времени. Но все дисциплины массовых школ у нас не сокращены ни на час.

Кроме того, 11 и 12 классы у нас профилирующие. Дети осваивают и программу основной школы, и основы профессии, чтобы выйти в жизнь наиболее подготовленными. Доказывает, что мы учимся наравне с обычными школами и тот факт, что в этом году 21 наш воспитанник участвовал в городских олимпиадах, и 10 из них стали призерами.

Конечно, мы доказываем детям, что они такие же, как все. Но перевести нас в разряд обычных школ все-таки невозможно. Хотя периодически такие предложения поступают. Слепым или частично слепым детям нужны особые учебные пособия, особый подход.

Мы учим ребенка принимать свой недуг и понимать, что жизнь на нем не кончается. Учим, доказываем им, что даже в своем состоянии они могут быть самостоятельными. Естественно, это формируется не за один разговор, а за долгое время, и в этом процессе участвует не только школа. Мы проводим беседы с родителями, чтобы они развивали ребенка дома. Работаем с преподавателями. При такой совместной работе ребенок действительно осознает свою самостоятельность, значимость.

– Думаю, есть примеры учеников, которые многого достигли после окончания школы.

Естественно, таких примеров много. Наши воспитанники успешны во многих областях. В науке, в спорте, в карьере, в творчестве. Среди наших выпускников есть музыканты – например, Виктор Столбов. Еще один наш выпускник, Михаил Дудырев, работает в институте тяжелых металлов научным работником. Много и руководителей, и юристов… Практически в каждой паралимпиаде участвует наш воспитанник. Медиков тоже много, особенно массажистов. Причем, и работают очень успешно, и продолжают учиться дальше, самосовершенствоваться.

Важно только донести до ребенка и до родителей, что при элементарном старании, при содействии ребенок может добиться успехов. На мой взгляд, массовая школа не располагает достаточными ресурсами для того, чтобы успешно воспитывать таких особых детей.

– Но, сейчас ведь много говорят об инклюзивном образовании, когда дети с особенностями развития учатся по собственной программе, но в одних классах с обычными детьми. Думаете, это неэффективно?

– Думаю, на данном этапе это невозможно. Ведь обычные школы и даже многие специальные школы не имеют достаточного количества учебных материалов и пособий. В нашей школе собрано множество рельефных макетов, которые ребенок может изучить, большая библиотека по Брайлю, в которую входит как художественная, так и учебная литература. В конце концов, в какой общеобразовательной школе ребенок сможет получить навыки социально-бытового ориентирования? А у нас есть специальный кабинет в виде однокомнатной квартиры, где мы учим ребят каким-то бытовым вещам. Ни одна обычная школа не даст 8 дополнительных предметов, направленных на коррекцию и реабилитацию ребенка, благодаря чему после окончания школы он выходит в жизнь подготовленным. А общение и навыки поведения в коллективе можно получить и в коррекционной школе.

К сожалению, в обществе сейчас не все осознают, что человек с дефектами зрения может быть самостоятельным, если сам стремится к этому и если ему в этом помогают. Недавно слышала о вопиющем случае – слепого мужчину отказались посадить в самолет, потому что он прибыл без сопровождающего. Он самостоятельно добрался до аэропорта, но улететь не смог. И ведь никто из тех, кто был в самолете, не предложил себя в качестве сопровождающего, хотя все понимали, что потребуется только поручиться – мужчина бы прекрасно долетел сам.

– Может, в этом и есть плюс инклюзивного образования? Не только дети-инвалиды будут общаться со сверстниками, но и обычные дети научатся адекватно воспринимать тех, кто отличается от них?

– Возможно, конечно, что это так. Мысль интересная. Но не слишком ли жестоко получается? Учиться-то придется на живом человеке… Это как отдать кого-то на опыты, чтобы на нем учились. К тому же, инклюзивное образование воспринимается очень односторонне – только от нас к ним, но не от них к нам. Почему бы хоть иногда не вводить обычных детей в нашу школу? Пока мы были в муниципальном ведомстве, бывший в то время главой администрации Верхней Пышмы Владимир Александрович Лешков обеспечил возможность приема к нам детей, у которых нет трудностей со зрением, но которым психологически трудно в обычной школе. К сожалению, уже несколько лет эта возможность закрыта.

Дети иногда бывают жестоки. Не раз мы сталкивались со случаями, когда к нам переводили слабовидящих детей из обычных школ. Родители решали, что в обычной школе ребенку будет лучше, отправляли его туда. А такого ребенка там просто затравливают, затюкивают, обзывают или еще что похуже. В итоге, когда ребенка все-таки приводят к нам, он абсолютно забит и подавлен. У нас, помнится, была девочка, которой в обычной школе пришлось очень тяжело. Но через некоторое время, после перевода к нам, она оправилась, ожила, раскрылась. С удовольствием участвует в школьных концертах, хорошо поет.

Но бывают ведь и другие случаи – дети уходят от нас в обычные школы. Если мы видим, что ребенок действительно перерос наш уровень и стремится дальше, мы советуем родителям его перевести. Коррекционная школа – это же не тюрьма, откуда не выберешься, если раз попадешь. Многие родители этого не понимают.

– Многие родители вообще предпочитают, чтобы ребенок занимался дома, дистанционно. Вроде как, это менее тяжело для ребенка.

– А вот это, я считаю, неправильное решение. Дистанционное образование необходимо только тогда, когда у ребенка нет никакой возможности посещать обычную или коррекционную школу. Но и тут относиться нужно осторожно.

С одной стороны, конечно, ребенок постоянно под присмотром, всегда рядом, все ресурсы для учебы и развлечений у него есть. Но с другой-то стороны, он не получает нужного ему количества общения. Он не учится вести себя в коллективе, взаимодействовать с другими людьми. Даже в движениях он будет ограничен. А коррекционная школа дает возможность обучаться на общих основаниях даже детям, у которых зрение отсутствует полностью.

Естественно, родители желают своему ребенку только лучшего. А уж если ребенок имеет какой-то дефект, то хочется его оберегать все время и никуда не отпускать. Но ведь нужно подумать и о том, как ребенок будет жить один, во взрослой жизни. У родителей должно быть желание научить ребенка самостоятельности. Именно об этом мы говорим на тренингах. Что нужно содействовать ребенку, давать ему как можно больше действий совершать самому, каждый день хоть на полшага приближаться к самостоятельности. Когда ребенок понимает, что многое может делать сам, у него появляется уверенность в себе, а это лучшая реабилитация.

– А насколько город готов помогать в реабилитации таких детей? Насколько комфортные условия созданы для слабовидящих в Верхней Пышме?

– Я не могу сказать ничего плохого. Особенно, про время, пока мы были в муниципалитете до 2006 года – все было просто замечательно. У нас открылись классы охраны зрения, нашу школу посещали и дети, у которых не было серьезных проблем со зрением. Такого единения слепых со зрячими с того момента не было. Сейчас требования ужесточили, и в школу запретили принимать всех, кроме инвалидов по зрению, – это требование области, так как теперь мы подчиняемся им.

Также с 2002 года в школе велась реконструкция. Некоторые помещения были построены, некоторые отремонтированы. За восемь лет была проведена весьма серьезная работа. Да и жители города относятся к нашим выпускникам и воспитанникам с пониманием. Помогает то, что мы в городе давно, и все уже о нас знают. Техническая адаптация города для удобства людей с ослабленным зрением тоже потихоньку растет. Недавно, например, напротив школы появился звуковой светофор – очень полезная вещь именно в этом месте. Сейчас там еще нужно установить кое-какие ориентиры, которые бы обозначили переход для людей с тростью.

Кроме того, в городе по инициативе сотрудников отделения социальной защиты была создана комиссия по работе с инвалидами, которая заседает раз в квартал. Существует она не очень давно, и насколько эффективна ее работа, покажет время.

Дарья Терехова