– Зачем тебе активное участие в движении «За местное самоуправление»? Живешь, разводишь индюков, занимаешься делом, много читаешь, пишешь стихи, философствуешь, держишь собственную нишу и стиль на просторах интернета. С этими общественными делами только лишние «головняки».

– Вот как раз чтобы этих «головняков» было меньше. Чтобы чего-то добиться, надо что-то делать. Движение же возникло из-за того, что в Верхней Пышме местное самоуправление отсутствует. Вакуум должен заполняться.

Я беру пример с Запада. Меня всегда поражало огромное количество общественных движений. Но не всегда в положительном ключе, иногда даже больше удивляло, чем восхищало. Со временем, когда пришлось напрямую сталкиваться с местной властью, стало понятно, что эта система не может воспринимать просьбы, предложения, указания на промахи. Меня это не устраивало.

Все мы родом из коммунизма. Мы с детства знаем, что власть должна быть народной. Управлять, особенно небольшими городами, мы в состоянии самостоятельно. Именно поэтому и было выбрано такое название «За местное самоуправление». Пусть оно длинное, но полностью отражает цели и задачи общественной организации. То, что очень тяжело проходит и в нашем городском округе, и в стране.

– Почему тяжело? Есть статьи в Конституции, есть Закон о принципах местного самоуправления, прописаны механизмы реализации прав граждан, а на практике никакого самоуправления нет и в помине. Может, мы не тех выбираем? Или мы не ходим на выборы? В чем причина?

– Причина, скорее, не в этом. Выборы, если даже предположить, что 100 процентов идут депутаты, которых все знают, у которых реальные программы, они хорошо подготовлены к своей работе, все равно в них присутствует элемент игры. Удачи – неудачи. Какую бы власть мы ни выбирали, она попадает в систему. В этой системе прописано местное самоуправление. Оно должно там присутствовать. У нас в Верхней Пышме оно отсутствует. Его выключили из процесса.

– Кто выключил? Есть же 131 закон. В Конституции сказано, что единственным носителем власти является народ. Почему власть на самом деле народная только перед выборами? Вот тогда все - от президента до последнего клерка в сельсовете - так за народ радеют, что начинает казаться, вот сейчас-то мы заживем. Вот выберем этих ребят, и жизнь у нас сразу превратится в добрую, светлую сказку. Но проходит буквально месяц-другой, и все забывают об обещаниях.

– Я вижу основную причину в том, что власть в городском округе Верхняя Пышма находится в руках монополии – УГМК. Чиновнику и депутату незачем выполнять наши требования. Ему достаточно выполнять то, что говорит ему монополия. Тут даже речь не о том, что он какую-то премию получает в конвертах. Дело в том, что он выполняет свою функцию. Получается, что он на месте. Он в любом случае выполняет задачу, поставленную ему свыше. Но депутаты-то идут от избирателей! Видимо, попадая в систему, они понимают, что монополия всесильна. И они перестают опираться на избирателей. Это не значит, что они взлетают. Нет. Просто вдруг выясняется, что депутату и чиновнику можно работать, не опираясь на жителей.

– Почему? Ведь все механизмы есть. Всё всем понятно. Всё практически, как на Западе.

– Да. Все прописано, но наша власть несовершенна. Вот сейчас появились автомобили-гибриды на бензине и электричестве. Наша власть выглядит по этой аналогии, как автомобиль с бензином. Если появляется реальное местное самоуправление, то власть сразу сможет использовать оба вида топлива, станет совершенней, превратившись в тот самый гибрид.

На сегодня есть механизм, он выполняет свои задачи, но он не может учитывать пожелания жителей. Пожелание населения - это не только дороги и уборка мусора, не только управляющие компании. В законах прописано наше право на законотворчество, но это право на самом деле отсутствует буквально во всём.

– Может, не во всём? Может быть, граждане сами не стремятся выходить с такими инициативами?Если бы люди сейчас проявляли больше инициативы, то и власть бы не смогла игнорировать их предложения. Может быть, беда в том, что из возможной большой кипы предложений сегодняшняя власть возьмет несколько наказов и исполнит их, а после ещё пропиарится на этом.

– Понятно, что всего сделать невозможно. Будь такая возможность у власти, они бы это сделали и не заморачивались. Но мы бы тогда и в развитии остановились. Для меня пикет, митинг или сход – это пиковая ситуация для Верхней Пышмы. Может, в других городах для людей сходить на митинг, как на Масленицу. У нас же это означает одно – накипело! Ситуация доведена до того, что приходится рвать по живому.

– Костя! А вот сейчас накипело?

– Начинает кипеть. Если взять вопросы с землей, с застройкой, с лесом. Почему это происходит? Как только задаешь вопросы, так сразу же выплывает местное самоуправление. Почему вопросы решаются кулуарно? Почему чиновники принимают решения, сидя в кабинетах, не посоветовавшись и не объяснив ситуации людям? Почему они таким образом решают судьбу целых районов, затрагивая интересы сотен, а то и тысяч жителей?

Начиналось всё с того же «Теремка». Пусть там затрагивались интересы 5-6 человек, но, задавив их, власть просто посчитала себя всесильной. Теперь она, уже не стесняясь, ухудшает положение целых районов. Не получив однажды отпора, власть стала безразлична к судьбе жителей.

Я за развитие. За снос старого, ветхого. Но получается, что власть идет на всё готовое. Меняет жизнь, меняет образ жизни людей. Она их просто кидает. Это неприятно, это несправедливо и это стыдно.

– Стыдно кому?

– Ну, мне вот стыдно.

– Стыдно за кого?

– Черт его знает. Чувство стыда внутри появляется.

– Костя, отчего? Отчего именно у тебя? Это очень важно.

– Может быть, от самого факта моего участия в выборах. Ну как же это так?

– Может это не стыд, а что-то другое?

– Да нет, стыд. Стыд за город. Стыд за страну. Мы же сильный город. Мы богаты интеллектуально.

– Вот-вот, давай к интеллекту. Может быть, он не востребован. Уверен ли ты, что к руководству приходят люди, интеллектуально и потенциально готовые работать во власти?

– Нет. Время поменялось и сейчас пришли западные требования, другие стандарты. Требования к людям изменились. Интеллект заменили умением получать информацию. Дети могут знать два языка и при этом не знать географии. Мы к этому пришли.

– Информацию нужно применять.

– А вот тут-то закавыка. Мы получили специалистов, которые привыкли выполнять задание. Когда же эти люди оказываются во власти, когда они оказываются на вершине такого сложнейшего механизма, как городской округ, где многое решают именно люди, их интеллект, здесь и проявляется их умение или неумение выполнять эту работу. Когда надо выполнять просьбы не одного человека, а большого количества людей, вот здесь и нужен интеллект. К сожалению, его-то как раз маловато оказывается.

– Только в интеллекте дело?

– О совести мы уже говорили с Вами не раз. У людей деньги стоят на первом месте. Ну, если даже не на первом, то уж точно не на третьем. Все зарабатывают. Это неплохо, но не во власти.

– А ты зачем пошел в общественное движение? Здесь же не платят денег.

– Это другое. Общественное движение - не то место, где зарабатывают деньги. Даже создать такое движение, где бы можно было извлекать прибыль, очень сложно.

– А если рассматривать эту деятельность как площадку для будущей деятельности по извлечению прибыли?

– Только косвенно. Давайте возьмем малый и средний бизнес. Дороги. Коммуналка, находящаяся в ужасном состоянии. Если исправлять эту ситуацию, если создавать более комфортную среду…

– Комфортная среда предполагает же, что большее количество людей может зарабатывать больше денег?

– Нет. У нас вот, например, большое количество жителей работает в Екатеринбурге или даже где-то на северах, мечтая о комфортной среде в Верхней Пышме. Я люблю Екатеринбург, но мне не так интересно, что у них там окурки на улицах. Сколько бы я ни зарабатывал, какую бы должность я ни занимал, мне нужен порядок там, где я живу. Как говорит Василий Мельниченко (общественный деятель, не боящийся говорить правду президенту - прим. авт.): «Если у меня ботинки жмут, то какое мне дело, что мир широк».

Мы ограничены этим. Мы можем выйти все и подмести улицы, мы можем разово выйти и отремонтировать участок дороги. Но мы не сможем всё это делать постоянно. Нужна власть, которая обладает соответствующими полномочиями, ресурсами, законами.

Если представить власть и народ по отдельности, то тогда мы вынуждены будем создавать свою собственную администрацию с дублированием её функций. Но ведь есть уже орган, который обязан работать в наших интересах. И так во всем. Например, есть в городе парк. Его достаточно привести в порядок, и люди будут довольны. Нет. УГМК строит свой, напротив завода. Зачем?

– Да. Если представить, что такие же деньги вложены в городской парк, то тогда можно мечтать о расширении старого до остановки «Яхтклуб». Да еще, если Лоханку облагородить, то парк бы с водоемом получился. На лодочках можно было кататься, как в кино показывают.

– По большому счету сейчас идет обсуждение генплана. Вернее, оно только начинается по-настоящему. Народ стал просыпаться. Стал интересоваться планами.

– Костя, я люблю приводить один пример о том, как в 1962 году моя первая учительница Муза Михайловна Релина говорила нам на первом уроке, что в ближайшее время по улице 40 лет Октября будет ходить троллейбус из Екатеринбурга. За эти 50 лет сменилось четыре поколения автобусов ЛИАЗ, но никаких троллейбусов, скоростных трамваев, монорельсов, электричек так и не появилось. У меня впечатление создается, что ответственные лица лепят в эфир всё, что им только что рассказали очередные ходоки-фантазеры. Типа актуального анекдота. Они просто запускают «дурочку», чтобы мы её «схавали».

– Если говорить о нашем городе, при такой диктатуре нет ответственности перед жителями. Вопрос троллейбуса, трамвая сложный. Мы раньше ездили ещё с большими проблемами. Привыкли. Что касается монорельса, то я понял, что этого не будет никогда. Люди готовы перед выборами говорить всё что угодно. Власть ведет себя как пьяный, потерявший ключи: ищут не там, где потеряли, а там, где светлее. Зачем парк у завода, когда есть исторический парк с замечательной природой?

Они не хотят решать сложные задачи. Наша власть, как робот Электроник, стоят и лупят по воротам по прямой. Потому что так проще.

Вот видно, что Козицын вкладывается в развитие города рядом с комбинатом. Но то, что касается жизнедеятельности всей территории, не может попасть в сферу его коммерческих интересов, и мы невольно оказываемся заложниками подобной экономики. Вот Мамаева на любой вопрос всегда отвечала, что в бюджете нет денег. В нормальном городе за постоянное утверждение этого факта мэр в два счета слетел бы со своего места. Как это так? Тебе город доверили, а у тебя денег нет.

Для меня мэр более важный человек, чем Козицын. Но у нас этого не наблюдается. Каждый житель скажет, что тот же Ледовый дворец построил Козицын, а не Мамаева, хотя львиная доля средств на это строительство была взята из местного бюджета. Кто вообще вспомнит Мамаеву в связи с теми положительными вещами, которые происходили во время её руководства?

Это неправильно. Отсюда и появляются рабы в шикарных кабинетах.

– Из чего появляются рабы? Из того, что мы создали культ Козицына?

– Мы отдали город в управление одного или нескольких человек. Потом мы начинаем понимать, что сами это сделали. Постепенно перестаем сопротивляться, начинаем комплексовать.

Через какое-то время во власть придут люди, которые не смогут этого терпеть, но будет поздно. Люди станут полностью инертными. Город перестанет существовать как общность.

Местное самоуправление - это способ сохранения своей идентичности.

– Что же с нами происходит сегодня?

– Мы становимся спальным районом. Пока мы ещё можем коммуницировать между собой. Но эта коммуникация должна принимать какие-то осязаемые, цивилизованные формы.

Мы движемся к Оруэллу (Оруэлл Джордж (1903-1950), английский писатель и публицист - прим. авт.) с его «1984». Там люди живут в прозрачных кельях. А знаете почему? Потому что скрывать нечего. Все одинаковые. Мы можем превратиться в город, в котором нет людей. Днем только одни бабушки у подъездов, а все где-то в другом месте находятся.

Чтобы этого не произошло, нужно Общественное движение «За местное самоуправление», которое будет противостоять процессам, превращающим нас в персонажи книги Оруэлла.