Больше года Анна разлучена со своими двумя детьми. Муж после развода не отдает сына и дочь, лишает права общения и потихоньку стирает из детской памяти образ мамы.

Не все семейные пары могут пройти жизненные испытания вместе. Порой мужчина и женщина расходятся, чтобы продолжить свой путь отдельно друг от друга. Так должно было быть и в истории Анны и Андрея. Но все пошло по другому сценарию.

Звон свадебных бокалов давно уже позабыт. Никто не улыбается, как в день свадьбы. А у мамы, пришедшей рассказать эту историю, от слез перехватывает дыхание.

Жили-были Анна и Андрей. В начале все, как принято у людей: совместная жизнь, совместное хозяйство, общий финансовый котел, двое детей. Каждый из взрослых, реализуется не только как родитель, но и как профессионал в своей области. Но однажды папа остается без работы. Эка невидаль! Бывает, но время проходит, а он и не торопится искать другую. Со временем, состояние безработного превращается в депрессию, что ведет к деструктивным изменениям личности. Мама, чтобы прокормить семью, одеть-обуть подрастающих детей устраивается на работу. Со временем понимая, что союз мужа и жены трещит по швам, Анна подает на развод. Мужская гордость была ущемлена. С этого момента начинается игра через детей, манипулирование.

Мама с детьми на лето переезжает на дачу к родителям, оставляя открытыми двери для Андрея, чтобы он при желании мог свободно общаться с детьми. Папа созванивается с детьми, но чаще всего с сыном, и почему-то при этом мальчик старается говорить без свидетелей...

На свой день рождения отец решает ребят забрать в Верхнюю Пышму, якобы вместе провести праздник. С этого момента мама будет оторвана от своих детей. Приехав забрать через несколько дней в их общий дом, она сталкивается с закрытыми воротами. По телефону ей отвечают, что дома никого нет… Так будет много раз, когда мама захочет забрать сына и дочь, а потом уже просто повидаться…В дом она сможет попасть только при помощи полиции. Но вернуть детей уже не сможет…

 – Сегодня я практически лишена общения с детьми, – рассказывает Анна. – Мы с мужем разведены. По решению суда дети живут в нашем общем доме, то есть под влиянием папы. В законе о семье написано, что никто из родителей не должен препятствовать общению. Позиция Андрея – я, мол, не препятствую, они сами не хотят. Да и после стольких месяцев и обсуждению моей персоны как нежелательной, дети уже и не стремятся к общению со мной. С сыном и дочерью, можно встречаться только по настроению Андрея, а значит очень редко. По документам он не против, а по факту не разрешает. У детей все плохо. У сына перспектива остаться на второй год. В документе из школы просила дать информацию о психологическом состоянии детей, мне написали, что они по учебе скатились, а состояние не исследовали потому, что папа против. У дочери скоро начнутся гормональные изменения, а меня нет рядом.

Адвокат говорит, что в данной ситуации, если юридически получится отсудить детей, то им нужен будет очень хороший психолог, который судье расскажет, что с ребятами происходит, да им поможет выйти из мира, где намеренно очернена мать. А иначе дети все равно будут возвращаться к отцу. Им нужна реабилитация или карантинный период времени, чтобы они не общались с папой и не было совместного времени. В Англии даже существует клиника воссоединения отчуждённых детей после таких ситуаций. Нужно исключать влияние на детей. В данной ситуации по закону мы не можем так сделать – в российской федерации нет такого понятия, как психологическое насилие. Хотя ВОЗ еще в 2019 году признал это синдромом психического заболевания. Детей после таких ситуаций как психологическое насилие – нужно обязательно реабилитировать потому, что на психике очень серьезно сказывается.

В психологической экспертизе написано, что папа оказывает влияние на детей. Сын имеет средний уровень тревожности. Присутствуют признаки школьной дезадаптации. Судебные приставы не вмешиваются в такие ситуации – у них нет полномочий в законе. За границей, например, в Португалии, если суд прописывает, что дети живут с мамой, то их забирают, но вместе с психологом, детским врачом.

Я считаю, что моя ситуация – это киднепиннг. Примеров, как у мам забирают детей и отчуждают психологически и физически тысячи! Детей увозят, и мамы годами не могут их найти, добиться встречи. Яркий пример: россиянка Веста Спиваковская – у неё дочь забрали, и она не может ее вернуть. Написала книгу о своей беде, создала движение – борьбу за детей.

Увы, договориться с такими людьми, как мой муж, невозможно. По вотсапу он вроде одно пишет, а наедине другое говорит. Вымогательство и психологическое выворачивание рук – это его инструмент на сегодня.

Оказывается, по статистике 90 процентов женщин и десять процентов мужчин так ведут себя. Это называется синдром озлобленной женщины. Угораздило же меня с таким мужчиной столкнуться.

Стала писать свою историю в соцсети. Люди мне пишут, что наконец, им открылась правда по этой ситуации.  Учителя стараются с папой уже не встречаться потому, что у человека нет логики.

К разрешению этой ситуации я могу идти годами. На сколько дыхалки хватит и финансовых средств – они нужны серьезные. Люди – адвокаты, психологи «в теме» дорого стоят.

Когда приезжаешь и видишь от детей не только игнор, но уже слышишь оскорбления, не каждый человек это вынесет. В душе понимаю, что они зомбированы папой, говорят его словами, думают его мыслями, но психологически тяжело. Оттаешь немного, уйдёшь и снова по новой. Тут еще присутствует стокгольмский синдром (авт.–  психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать, и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними). Дети сейчас чувствуют, что папа сильнее, и у них идёт расщепление психики потому, что Андрей все отрицательные моменты связывает со мной, а все положительные – это только папа. В психологической экспертизе тоже написано, что они идеализируют образ отца. Он для них защита психики. А мама плохая, и значит, они должны относиться к ней так.

Пока позиция выжидательная. Бывшему мужу, конечно, не нравится, что я могу приезжать в наш общий дом и открывать дверь своим ключом. Детей науськивает, они мне в лицо говорят: «Мама, ты уже предупреждай, когда приедешь, не сваливайся, как снег на голову». Нужно мне вселяться туда, чтобы жить с детьми. Но это будет война. Я же из-за этого и съехала, чтобы детей не травмировать постоянными скандалами.

Почти год в подвешенном состоянии морально тяжело. Может казаться, что это частная проблема. Но это не так. Тысячи мам в ситуации схожей с моей. Это мировая проблема.

Право на маму отбирается у детей без их согласия, путем психологического манипулирования. Это ведет к психической инвалидности во взрослой жизни. Я состою в российской и иностранной группе, где общаются мамы, лишенные детей. Полно историй по этой теме. Но не каждый о ней готов рассказать. Как-то ехали с мамой из суда на такси, и женщина-водитель разговорилась – у нее была такая же ситуация. И ей не помогли ни приставы, ни опека, а лишь бывший мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. В том случае была девочка, но там папа не успел ещё мозги промыть. А у нас ситуация уже запущенная. Но я не сдаюсь.

Подготовила Катя Шилова

P.S. Историй об отчужденных детях в интернете много. В соцсетях можно посмотреть под хештегом #правонамаму, #громчечемтишина.

Есть случаи, когда даже богатые и знаменитые боролись за своих сыновей и дочерей. Ольга Слуцкер в один день осталась без мужа и детей, именитые адвокаты и безграничные деньги не смогли помочь маме. Кристина Орбакайте, Яна Рудковская силой неимоверных усилий, с привлечением общественности смогли вернуть сыновей. А сколько женщин, не имея звучных имен и денег, борются за своих детей. Семейный киднеппинг, увы, не регулируется в нашей стране ни на законодательном, ни на судебном, ни на общественном уровне.

Синдром Родительского Отчуждения (PAS) серьезная проблема, но пока мало кто ей занимается. В жертвах могут оказаться не только мамы, но и папы. В большинстве случаев суд оставляет за матерью право воспитывать детей после развода с супругом. Но как бы ни сложился брак, ребенок имеет право на общение и с мамой, и с папой. А родитель, живущий отдельно от ребенка, может общаться с ребенком и принимать участие в его воспитании.