Начинаются Царские дни. В память о трагической для семьи последнего российского императора дате: в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге большевики расстреляли Николая и Александру Романовых, их пятерых детей и четверых приближенных к ним. Годовщина их гибели приходится на нынешнюю пятницу, и накануне в числе паломников мужского монастыря на Ганину Яму, где на месте уничтожения царских останков возведен комплекс храмов, оказался и корреспондент нашей редакции.
Едва я миновала арку входа на монастырское подворье, передо мной открылась чудесная панорама: в лучах ласкового солнца, среди стройных сосен и берез, нарядные церковки вблизи и вдали смотрелись по-особенному празднично. И вдруг рядом раздалось чье-то раздраженное сетование: «Господи, какие грязные фартуки! Что они, постирать их не могут?» Оглянулась: ворчунами, придирчиво выбиравших «одежку» поверх женских брюк, оказались мои давние знакомые. Неожиданно я нашла себе попутчиков. Настроены они были почему-то на критический лад. Ну что ж, так даже интересней!
Побывав на экскурсии по Ганиной Яме в «букетно-конфетную» пору знакомства, молодая семейная пара, видимо, жаждала погрузиться в ту же романтическую атмосферу уединения. Но рядом с храмами на этот раз было людно. Многие были с детьми. Непоседы то собирали сосновые шишки, то прислушивались к рассказу экскурсовода. И тут чей-то ребенок закапризничал. Детский плач вызвал у знакомых нервную реакцию: «Так хочется благости. Зачем устраивать из святого места туристическую Мекку?» Но женщина постарше, как выяснилось, экономист кондитерской фабрики из Челябинска, рассудила по-другому: «Это хорошо, что с детьми приезжают. Какая красота кругом, какой смолистый воздух. И вообще, такие места – как духовный санаторий».
Приезжают в монастырь отовсюду. У стенда с фотокомпозицией из жизни семьи Романовых (известно, что в ней почти все увлекались новым по тем временам занятием – фотографией), мы услышали немецкую речь. Оказалось, что фрау Хельга из Дармштадта – родины супруги Николая II Александры Федоровны. А наш гид рассказал, что на днях здесь побывали студенты из Сенегала. Служитель в церкви попросил африканских гостей не курить. И не успел переводчик закончить фразу, как сигареты в руках юношей будто растворились – экскурсовод даже опешил: уж не проглотили ли молодые люди остатки сигарет из вежливости?
Нашу экскурсию проводил третьекурсник Екатеринбургской духовной семинарии. Рассказывал торопливо – так много он знал о здешних достопримечательностях. «Он что, экзамен по скороговоркам сдает? – опять нашли к чему придраться мои спутники. – Частит и частит». А ведь и вправду, рассказ семинариста в чем-то был похож на экзамен. Он словно загадки нам загадывал: «Сколько маковок у Свято-Никольского храма? Семнадцать. А кто догадается, почему? Правильно: потому что день расправы пришелся на 17 июля. А почему больших деревянных крестов на территории монастыря одиннадцать? Верно: потому что столько было невинных жертв убиения». Кто-то попытался уточнить: вместе с собакой в руках Анастасии - двенадцать. Животным крест не полагается – был ответ.
И вновь из рассказа оживали страшные подробности злодеяния, о котором можно сказать, переиначив слова Шекспира: «Нет повести печальнее на свете, чем та, где выстрелом убиты дети». И не только выстрелами. В следственных материалах говорилось, что младших членов царской семьи добивали штыками и прикладами. А потом палачи продолжили свою кровавую работу: тела убитых попытались утопить в шахте, снова подняв, расчленяли, обливали кислотой и сжигали. Стремились сделать все, чтобы ничего не осталось от мучеников. Но память не истребить. Ее возродили из пепла. И на месте адских событий возник божественный по красоте и духовной мощи храмовый комплекс. Здесь денно и нощно читают молитвы во славу нравственных законов святого православия.
Один из нас полюбопытствовал, почему купола нескольких храмов в лесах? Оказалось, их покрывают сусальным золотом. Приметы переустройства на Ганиной Яме бросались в глаза: реконструируется бассейн, вода которого будет использоваться в том числе и как противопожарное средство, ведь на территории монастыря дважды случались пожары. А центральная дорога от входа приводит к площадке, где возводится постамент для памятника Николаю Второму.
О подготовке к масштабной стройке говорят и горы стройматериалов у стен монастырского комплекса. «Может, гостиницу будут строить?» - гадали мы. Мои знакомые неодобрительно прокомментировали: «И на святом месте все ради коммерции». Спорить я не стала. Мне тоже не все понравилось. Если бревенчатые храмы казались сказочными, то «древнерусский» туалет, с его смрадной деревянной будкой и грязной бумажной кучей в углу как-то не вписывался в «лепоту». Неужели европейские удобства сильно подпортят национальный колорит, думалось мне. И дорога вблизи Ганиной Ямы оказалась в нескольких местах напрочь разбитой. Эх, куда мы без этих «милых сердцу» бытовых неурядиц?!
Но мысли о житейских ухабах отступили, когда за воротами храма, на остановке маршрутки чей-то малыш чихнул, и стройный хор заулыбавшихся взрослых дружно пожелал ему: «Будь здоров!» Вдруг поверилось, что посещение памятного и светлого места в чем-то нас объединило. Подумать только: девяносто один год назад люди терзали и уничтожали друг друга из-за разных политических взглядов и убеждений! Все-таки хорошо жить, когда инакомыслящих не жгут на кострах. Я оглянулась на знакомых попутчиков: «еретики» с их «крамолой» были живы-здоровы и отсматривали на своем цифровом удачные кадры. Их было много - на добрую память.
Наталья Таланова
