Ветеранам труда, войны и рядовым пенсионерам зачастую трудно доказать законное право на повышенный коэффициент к пенсии. И не только из-за отсутствия нужных документов, но и из-за равнодушного, а порой даже грубого отношения со стороны чиновников разных уровней. Не все из пенсионеров психологически готовы преодолеть этот барьер - многие вынуждены мириться с глубокой обидой, тратя на это свое здоровье.

Так произошло и с Минзинят Минсафовной Минигуловой. На начало войны ей было шесть лет. Война танком прошла по семьям и судьбам, поэтому учеба в первом классе в 1941 году для Минзинят (она пошла в школу на год раньше) совпала с началом ее трудовой деятельности.

«В нашей школе на двух этажах разместился госпиталь, - рассказывает ветеран труда, - а учились мы в заброшенном бараке. Персонал госпиталя с трудом справлялся с потоком раненых, поэтому к работам по уходу за ними стали привлекать нас, школьников всех возрастов. Мы работали после занятий, со временем не считались совершенно. Подготовить концерт для раненых, записать для них письма домой, помыть, перевязать, вынести судно – вот наши детские игры. Усталыми приходили домой к ночи, но на следующий день вновь бежали к раненым. Нам было не до детства…».

На протяжении всех военных лет Минзинят пришлось трудиться. Дети работали на картофельных полях, отделяли пшеницу от полыньи и спорыньи, семена которой удивительно похожи на пшеничные зерна, но обладают очень горьким вкусом. Дети помогали складывать рожь в мережки и скирды, собирали оставшиеся на поле колоски – иногда спасенного хлеба получалось до центнера с одного ребенка. С 9 лет Минзинят работала на свекольном поле, норма – по 50 соток на ребенка и по гектару на взрослого. «Нужно было ухаживать за свеклой - полоть, окучивать, а потом собирать урожай. У каждого было свое поле, за другого никто работу не делал. Еще работала на обмолоте зерна: на паровом комбайне с подружкой, такой же кнопкой, как и я (так прозвали нас колхозники, так как мы были маленькие и худенькие), мололи зерно, сортировали его по ночам. За время войны я научилась делать практически все виды колхозных работ».

В 1946 году, закончив шесть классов, Минзинят оставила школу – мама тяжело заболела, пришлось работать в колхозе до самой ее смерти. И лишь спустя шесть лет ей удалось поступить в 7 класс и закончить учебу. Потом она училась в медицинском училище, после его окончания работала в больнице. Записей в трудовой книжке М.М. Минигуловой немного – с 1956 по 1992 год она работала акушеркой и медсестрой в больницах. А вот благодарностей – все остальные страницы трудовой. Потому что, судя по записям, трудилась она честно и добросовестно.

«От работы я никогда не бегала, брала столько, сколько давали, хотя и среди нас бывали всякие, - вспоминает М.М.Минигулова. - В войну работали бесплатно, посвящая свой труд фронту и такой долгожданной победе. Старались работать даже во время болезней. В девять лет во время работ я упала в силосную яму и сломала ключицу. Мама отвела к знахарке, а та лишь усугубила перелом, сместив кости, так я и осталась на всю жизнь со смещенной рукой. Но рука не успела зажить, как я вновь была в трудовом строю. И вот так всю жизнь…».

М.М.Минигулова вырастила четверых детей, всем дала образование. И вот полтора года назад переехала из Казахстана к дочери в Верхнюю Пышму. Оформляя полагающиеся документы, с талмудом подшитых справок пришла и в пенсионный фонд. Там изучили ее бумаги и вынесли вердикт: трудовой стаж считать лишь с официальной даты в трудовой книжке – с 1956 года, а детский труд в годы войны не засчитывать. Минзинят не смирилась с такой несправедливостью: как же так? Ведь в деле есть официально заверенные свидетельские показания, доказывающие, что детство она провела не в песочнице. Там, в Казахстане, соцзащита делала опрос свидетелей – сверстников Минзинят. Тогда их оставалось всего двое, а сейчас одна уже ушла в мир иной. В деле присутствует и другая справка – решение специальной комиссии из «Отдела занятости и социальных программ города Кокшетау», подтверждающая, что официальный стаж засчитывается с 1941 года. Есть у М.М. Минигуловой и другие доказательства. Например, юбилейная медаль «65 лет Победы в ВОВ» от 18.05.2010 года, врученная по Указу Президента Казахстана. Понятно, что награждена Минзинят была не за счастливое детство. Но никто в пенсионном фонде это к сведению не принял. Да и, по их словам, не оказалось в деле нужных документов, а куда они делись – никто сказать не смог. На все вопросы Минзинят ей сурово ответили: «Хоть в Америку пишите, а мы вам ни копейки не дадим!»

«Как будто из своего кармана платят. Или я не свое прошу? - Пенсионерка с горечью рассказывает о нанесенной ей обиде, из-за которой не спит по ночам, пьет валерианку. Родные не на шутку беспокоятся о ее здоровье. - Ходила я и в верхнепышминскую соцзащиту, там такие хорошие люди работают! Они посоветовали мне подавать в суд на пенсионный фонд, а мне не хочется заниматься судебной волокитой – не выдержит мое сердце этих переживаний. Пусть будет все так, как есть, я уже ни на что не надеюсь…».

Конечно, можно сделать запрос в Казахстан, попросить соответствующие органы сделать повторный опрос свидетелей. Так мы и посоветовали сделать бабушке, хотя это ей должны были подсказать в пенсионном фонде – в уважительной, а ни в коем случае не в грубой форме. Обидно за наших ветеранов, отдавших свое детство и труд для нас с вами и на благо нашей страны. За ветеранов, незаслуженно обижаемых сейчас неблагодарными потомками.

Марина АНТОНОВА