Среднеуралец Алексей Николаевич Туганских – человек с интересной судьбой. Жизнь несколько раз «перемалывала» его через репрессии, войны, голод, но он сумел сохранить себя, свой характер и честь.

Репрессии разбили семью

Наша семья в 1931 году была раскулачена, нас из деревни отправили в Нижний Тагил строить «Уралвагонзавод». В 1937 году отца Николая Васильевича забрали в НКВД. Не известно – за что и почему. Мать Прасковья Аверьяновна пошла в милицию – узнавать его судьбу. Сказали: «Придет время – расскажут тебе». На выходе из здания ее догнал один сердобольный и говорит: «Иди домой, собери шмотки, забери своего щенка и мотай отсюда, а иначе завтра придут и за тобой». Мама меня в охапку, кошелек в руки и уехала в Свердловск к старшему брату. Семью маминых родителей тоже репрессировали – их оправили в Сибирь. А брата не забрали потому, что он в гражданскую войну воевал командиром отряда.

Мы переехали в СУГРЭС и с 1937 года живем здесь. Мама устроилась в артель «Рекорд» сначала уборщицей, позже – стала парикмахером. Многие до сих пор помнят, как стриглись у тети Пани.

Жилья не было. Поэтому мама отдала меня на зиму в семью Зворыгиных в Копятки – у них тогда много жильцов побывало. Конечно, не бесплатно. Потом маме в бараке дали комнатку, и она меня забрала. Потом оказалось, что с сыном Зворыгиных Николаем мы в одном гараже шоферами работали, а с другим сыном Толей – на станции. Кстати, старший Зворыгин был свидетелем того, как Николая II хоронили в лесу за Коптяками.

Кушать хотелось всегда

В 1943 году нас, около двадцати поселковых ребят, собрали и отправили в Михайловский район, за Красноуфимском. Мы все лето проработали на поле: пололи свеклу, картошку и зерновые. Шла война, с продуктами было трудно, а у станции там было свое подсобное хозяйство. Этой выращенной продукцией кормили работников.

Там нужно было выполнить план выработки – за это выдавали продукты, деньги. Но не всегда. Все, что собрали: зерно, картошку – забирали на фронт. А то, что оставалось, скармливали нам. Как-то остался только горох, и нас целыми днями кормили им. Вот мы там маялись животами…

В совхоз мы приехали голодные – в 1942 году уже не было ничего. У мамы – хлебная карточка служащей – 400 граммов. Мне как иждивенцу – 300 граммов. С голодухи съешь и не заметишь. Иногда выдавали продукты – макароны, картошку. Немного. Летом было легче – пользовались лесными дарами: грибы, ягоды, травы, щавель, дикий лук. А зимой совсем тоскливо было… Но потом, когда устроился на работу, получал трехразовое питание и продуктовую карточку: утром хлеба 300 граммов, в обед – 400 граммов, вечером – 300 граммов. Еще ухитрялся маме завернуть хлебушек – подкармливал ее.

С тринадцати лет на войне

– Последние полтора года войны работал в тылу на станции. 1 января 1944 года устроился на станцию слесарем в электроцех, взяли учеником. Мне было 13 лет. Ребята постарше учили нас работать, в первую очередь научили, как правильно по руке молотком бить, – шутит Алексей Николаевич. – В первое время был в основном на побегушках, в качестве подсобной рабочей силы.

На фронт ушло очень много мужчин-специалистов. И на их место встали дети и женщины, которые плохо разбирались в технике, нам тяжело было ладить с механизмами: все же вручную, без электроприводов. Представляете, как нам, малолетним пацанам, сложно управляться с ведром расплавленного баббита с температурой под 600 градусов. Конечно, старшие помогали, не разрешали обвариваться. Моими наставниками были Виктор Купцов, Александр Потапов.

Зарплату нам платили – на табак хватало. Главное, что кормили три раза в день. Каждый день работали без выходных – с 8 утра до 8 часов вечера. Только после Победы ввели выходной и 8-часовой рабочий день, да еще один день учебы добавили. Мы же пришли туда с 3–4 классами образования, а станции нужны были грамотные специалисты. Кстати, при СУГРЭС был филиал ремесленного училища № 18. Там я окончил шесть классов.

В 1946 году на свои рабочие места стали возвращаться солдаты. Нас распределили по цехам, я попал в топливоподачу. С 1946 по 1948 год работал там. Потом перед армией прошел курсы шоферов и два года работал водителем на станции.

Со станции – на новую войну

– В 1950 году ушел в армию. Но оказалось – на фронт: полтора года воевал в Северной Корее. В те годы американцы разбомбили эту Корею дочиста. А мы, в свою очередь, воевали с американцами. Был контужен – попал под американскую бомбежку: перевернулся на машине и ударился головой.

Конечно, официально мы в Корее не сражались. Мы воевали в рядах китайских добровольцев – у меня даже медаль есть за боевые заслуги. Основная база была у нас в Китае, а воевали мы в Корее. И все было инкогнито. Нам нельзя было в письмах домой описывать место службы, и потом с нас взяли подпись о неразглашении военной и государственной тайны.

В 1990 году в Москве Горбачев объявил во всеуслышание, где СССР участвовал в войнах. Это примерно 23 государства по всему миру, кроме Кореи. И когда ему задали вопрос – почему ее нет в списке, он ответил, что война в Корее – это продолжение Второй Мировой войны. И все, кто участвовал в ней, приравнивались к участникам Великой Отечественной войны. Я это услышал, пошел в военкомат разбираться. Из документов – только военный билет, где указана только воинская часть. Ладно – помнил номер полка, дивизии и в доказательство была медаль и удостоверение на китайском языке. Через две недели после обращения мне вручили удостоверение участника Великой Отечественной войны. Я им стал после 1990 года. Поэтому у меня юбилейных медалей мало. А эту китайскую награду раньше всегда далеко прятал, о ней никто не знал.

От ремонта до гусеводства

После армии пошел в вечернюю школу. Закончил 11 классов, техникум и устроился на станцию мастером в ЦЦРО – ремонтный цех. В 1990 году ушел на пенсию по возрасту. Не успел даже пенсионером побыть, как Завьялов, начальник КТЦ-2, позвал меня обратно на станцию. В 90-е годы было очень трудно с продуктами, да и зарплату выдавали не всю – только 20–30 процентов. И, чтобы поддержать работников, решили строить гусятник. Я, конечно, был далек от этой темы, но люди верили, что смогу это организовать. Вот так и переквалифицировался в начальника птицефермы. Построили три корпуса на мазутном хозяйстве. В Ирбите заказал птенцов. Их нам привезли в марте, а ферма еще не была готова. Пришлось их в бомбоубежище выпустить. Часть зарплаты работникам выдавали мясом – мы сами забивали, чистили. Конечно, люди с удовольствием брали. Потом еще выращивали бройлеров, индюков…

Поработал на станции еще пять лет. У нас были и сенажник, карпятник, тепличное хозяйство, и овощеводство, и крупный рогатый скот, и много еще чего. И только в 1996 году вышел на пенсию окончательно.

Сыновний долг – честь отца

Долгие годы был заместителем председателя Ассоциации жертв политических репрессий, но по здоровью оставил этот пост. Для меня было важно найти отца и помочь другим людям отыскать правду.

Никита Хрущев в 1956 году развенчал культ личности Сталина. Советские суды должны были пересмотреть дела репрессированных, и если человек оказывался невиновным – реабилитировать. Узнал об этом. Приехал в Нижний Тагил в местное ОВД, написал заявление с целью найти правду в этом вопросе. Через два месяца мне вручили удостоверение, что отец невинно репрессированный. Там нашли уголовное дело на отца, прочитали его, стали разбираться. Оказалось, что человек, написавший донос, был еще жив. Но он опроверг написание этого документа. Против отца было еще и второе заявление, не соответствующее действительности...

В свидетельстве о смерти было написано, что отец в 1943 году умер от гнойного плеврита. Но есть еще и второй документ, где говорится, что он расстрелян в 1937 году… Об этом я узнал лишь в 1997 году, через 60 лет… Тело моего отца покоится на 12-м километре Московского тракта, сейчас там Мемориал жертв политических репрессий.

Под мирным небом

В настоящее время наслаждаюсь жизнью. Мне 87 лет, я уже дед и прадед. Люблю рыбачить. Езжу сам за рулем на «водоканал», старый карпятник. Супруга моим уловом подруг одаривает, а я друзей кормлю рыбой. Моя гордость – карп на 9,5 килограмма. Обычно два раза в неделю езжу.

Постскриптум

Вот с такими удивительными и интересными людьми сталкивает жизнь и позволяет знакомиться работа журналиста. Отрадно, что моего героя не сломила сложная жизненная ситуация с отцом, тяжелые годы войны, суровые советские реалии. На его лице, испещренном морщинами, нет печати горя, его улыбка и искрометный юмор дают понять, что жизнь прекрасна в любом возрасте, в любой ситуации. И хочется передать всем отважным фронтовикам и терпеливым труженикам тыла, коих олицетворяет Алексей Туганских, – большое спасибо за мирное небо сегодня!

Айгуль Сабирова, фото автора