Начиная рассказ о своей маме, скажу, что человека сильнее я не встречала никогда. Она была категоричной, временами жесткой, но всегда знала единственно правильное решение любой задачи.

Родилась мама 19 октября 1946 г. в Пензенской области. Оттуда родом и ее родители, хотя встретились они на Урале. В семье уже было две дочери, мама была младшей.

Ее отец работал бухгалтером, мать разнорабочей. Там же, в Пензе, она пошла в школу. Но жизнь в начале пятидесятых годов в стране была непростой. Семья жила в съемной комнате, которую топило с каждым разливом реки. Дети спали кто на полу, кто на сундуке. Так, дед завербовался на север. Надеялся, что будет бухгалтером на лесозаготовительном предприятии. С последней навигацией приехали они в деревню Полдарсы Вологодской области, оттуда в деревню Петушки. Только вот работа оказалась вовсе не та, на которую рассчитывал дед. Работал он лесорубом, а бабушка – банщицей. Мама ходила в школу, которая располагалась на другом берегу реки, а вокруг водились волки. В школе, в одном помещении с печным отоплением, учились сразу первый и третий классы, в другую смену – второй и четвертый. И все писали каллиграфическим почерком, и никто не жаловался на плохую видимость с интерактивной доски, как это сейчас происходит в школе. И не было никаких поборов. И знания давали фундаментальные. И дети всей душой любили своих учителей и уважали их. Мама всю жизнь хранила фотографию своей первой учительницы и всегда с восторгом о ней отзывалась. Быть может, именно тогда она подсознательно избрала своим призванием преподавательскую стезю.

Климат на Русском Севере не слишком удобный для проживания людям, не родившимся там. Дом был пятистенный, утепленный мхом. Питание было скудным: мороженая рыба-зубатка, замороженные картофель и морковь и молоко в ледяных брикетах. Из того периода детства возникла мамина неприязнь к рыбе. Она вспоминала, как боялась мороженых метровых рыбин, висевших в сенях. Вспоминала холод и промозглый воздух с Белого моря. Из-за этого всего семья начала болеть. Бабушка надорвалась, таская вручную воду для бани. У деда начался фурункулез. С весенней навигацией они сбежали оттуда. Сбежали в никуда. Только подумать, если бы в наше время так произошло? У семьи с тремя детьми не было ни работы, ни сбережений, ни квартиры. Было лишь огромное желание выжить.

Так мамина семья оказалась в Тюменской области. Дед устроился работать в колхоз бухгалтером. Семье выделили дом. Обзавелись скотиной. Дети продолжили учиться. Только вот дом в один из зимних дней сгорел от трещины в печной трубе. Пожарных машин тогда не было, а была лошадь с бочкой. Бабушка обморозила ноги, босиком бегая в горящий дом в попытках спасти хоть что-то. А у мамы на всю жизнь остался страх пожара, огня, в который бросалась ее мать без надежды на то, что вернется оттуда. Позже, когда уже была я, в нашем дворе по ул. Калинина горели сараи. Мама стояла у подъезда, крепко прижав меня к себе и плакала, видя, как дед Ахмедгалеев бросался в огонь за сундуком с половиной лошади.

Посылая испытания, какая-то неведомая сила вновь привела мою семью на Урал, в Верхнюю Пышму, где она уже осталась навсегда. Здесь в 1954 году мама пошла в школу № 3, которая располагалась на Пионере (сейчас это здание разрушено практически до основания), чуть пониже церкви. Затем всех детей перевели в школу № 1. Они были первым выпуском этой школы.

В школе мама обрела своих друзей на всю жизнь, с которыми дружили они более пятидесяти лет. Это были ее одноклассники. Сегодня нам, современным людям, это необычно. Не то чтобы в школе, но и в жизни мы не имеем друзей, на которых можно было бы положиться во всем. Верных друзей, которые не предадут и придут на помощь всегда. Сегодня мы разучились дружить. У нас есть френд-листы в соцсетях. Нашим так называемым друзьям мы нужны только тогда, когда с нами весело. А когда нам трудно, никого рядом не оказывается. Это тоже характерная черта последних десятилетий. Советская система педагогики учила совершенно другому. Мама и во время учебы в школе, и на протяжении полувека после всегда была душой компании. Она организовывала турпоходы, экскурсии, тематические вечера в школе и дома. И это очень сплачивало.

После школы мама избрала педагогический институт, кафедру математики, которую успешно закончила в 1968 году. В тот же год она пришла работать в школу № 33 Верхней Пышмы учителем математики.

И тут она не затерялась в «серой массе». Ей сразу поручили классное руководство (а дети всего лишь на пять лет младше нее самой). Многие стали впоследствии ее друзьями. Также она вела в школе туристический кружок, кружок геолога, преподавала черчение, заменяла учителей физики. Параллельно мама окончила горный институт по специальности «инженер-электрик». Так что я неспроста сама умею чинить все электроприборы в доме. От мамы научилась.

Ученики восхищались моей мамой. В классе всегда была идеальная дисциплина. Дети с открытым ртом внимали каждому слову красивой учительницы, которая каждый день приходила в новом платье или костюме (сшитым, кстати, своими руками, ведь в магазинах был дефицит абсолютно всего). И даже самого отъявленного лентяя моя мама смогла научить математике. Оставалась после уроков. Готовила одаренных детей к олимпиадам. Спустя годы эти люди приводили к ней своих детей, чтобы мама и им объяснила тайны этой непростой науки.

В выборе педагогической стези я получила еще один урок на жизненном опыте моей мамы. Отдавая всю себя чужим детям, личную жизнь ты отодвигаешь на задний план либо игнорируешь ее. Так мама тащила на себе нагрузку в две ставки в школе, кружковую и факультативную работу, проводя каникулы в турпоходах с классом, а лето – в пионерлагерях старшей пионервожатой, в результате чего поставила крест на своей личной жизни.

О работе мамы старшей пионервожатой стоит рассказать отдельно. Здесь она проявляла свой нереализованный талант театрального режиссера, когда ставила представления, посвященные то юбилейной дате комсомола, то пионерии, то Дню Нептуна. А на представления эти приезжали даже из дружественной Чехословакии с телерепортерами. Она придумывала потрясающие сценарии, в которых дети могли проявить себя как артисты, чтецы, певцы, музыканты. Казалось бы, учитель математики должен быть педантичен и сух. Но она была горящей. Вспоминала она, как чехи спросили ее: «Кто этот артист и как вам удалось его так загримировать?». А артистом тем был известный ныне верхнепышминский поэт Борис Синицкий. Там же, в пионерлагерях, она вела кружок юных барабанщиков. Бывало, за одну ночь сошьет сама на всю смену костюмы к представлению. Да с выдумкой: нет ткани – шьет из бумаги. С ней в пионерском лагере было интересно. До четырех лет она брала и меня с собой на смены. Спустя лет десять в пионерский лагерь отправили меня на общих правах, но без нее этот лагерь мне увиделся исправительным учреждением, и я сбежала оттуда на вторые сутки, прихватив брата. Потому что мама несла детям разумное, доброе, вечное. А без нее этого не было.

Я оказалась поздним ребенком. Но хорошо, что вообще родилась. А ведь могло и не быть меня вовсе. Тут на маму повлиял случай. Старшие ее сестры, строя свои семьи, уже имели по двое детей, которые, по непонятным причинам, им мешали в каникулярное время. Детей этих регулярно привозили моей маме. Старшая двоюродная сестра даже несколько лет жила с моей мамой и ее родителями здесь, в Верхней Пышме, ходила в общеобразовательную и музыкальную школы. Каждое лето мама забирала всех четырех племянников с собой в пионерлагерь. В каждой турпоездке весь этот выводок тоже был с ней. А какой мужчина рискнет подойти и познакомитьс, пусть даже с очень красивой женщиной, у которой рядом четверо детей (они, кстати, все очень похожи)? Думая о маминой туристической работе, примеряя на себя эти ситуации, я еще раз убеждаюсь, что мама моя была не из робкого десятка. Задумайтесь: одна хрупкая женщина собирает человек тридцать-сорок детей и ведет их в поход. Тогда не было машин милиции в сопровождении, не было сотовых телефонов. А она вела их в горы, на скалы. С ночевками. С кострами и песнями, заменяя им маму и друга. Наверное, я трус, но я бы спасовала. Это слишком высокая ответственность за учеников и племянников. Так и жила она до 35 лет, расходуя себя на них. Но ее мировоззрение перевернул случай, когда она, зайдя в комнату, увидела, что племянники играют с ее золотыми украшениями и делят их. Она спросила, почему они дележ устроили, а ответ был потрясающим: они решили заранее разделить наследство, которое должно достаться им после ее смерти. После этого она твердо решила родить своих детей.

Так появились я и мой брат, и мамина жизнь повернулась кардинальным образом. Она сменила сферу деятельности. Ушла из школы на завод. Работала сменным мастером, выработала «вредность». Правильно ли это было, не мне судить. Да, в школе она была бы постоянно занята чужими детьми, но на заводе она оставила свое здоровье. Да и работа сменного мастера для женщины была тяжела. График был ужасен. Четыре ночных смены подряд, отсыпной, выходной. Потом четыре дневных, четыре вечерних смены… Помню, как мы с братом засыпали на подоконнике, потому что смотрели в окно в надежде, что мама приедет хоть на пять минут на служебном автобусе нас проведать. Она, действительно, приезжала, перекладывала нас на кровать и бежала на завод. А отца всегда не было. Это ведь как на притчу: сильной и во всех отношениях прекрасной женщине достается ничтожный мужичишко, «членоноситель», как я их называю. Она сделала для него много: выучила, кормила его, устраивала на работу (причем всегда на ИТР-овские должности), родила двоих детей, не требовала с него ни копейки денег на содержание нас… А в ответ он ее бил, изменял в открытую, выносил из дома ценные вещи… Когда мне было десять лет, я попросила маму развестись с отцом, пока он ее не убил, иначе я угрожала уйти из дома. Она выполнила мою просьбу.

Валентина Михайловна Белоусова с детьми Татьяной и Иваном и внучкой Марусей

Сейчас я одна поднимаю Марусю, которая очень похожа на мою маму, и понимаю, как это тяжело для женщины – остаться совершенно одной с малышом, который целиком и полностью зависит от тебя. У мамы нас было двое. Это было вдвойне тяжелее. Но она с величайшим достоинством несла эту долю. Мы с братом всегда были одеты лучше всех. Нас обоих она учила в музыкальной и художественной школах. Увидев во мне способности и желание учиться музыке, наняла мне репетитора по фортепиано. Она занималась со мной и по общеобразовательным предметам в расширенном диапазоне, чтобы я побеждала на всех городских олимпиадах. Притом она работала на заводе, шила на кооператив, не гнушалась любой работы, чтобы дети не нуждались.

Я восхищаюсь ею. Она умела все: шить, вязать, готовить, штукатурить стены, класть плитку, сочинять стихи. Во всех сферах она была всегда на высоте. Она умела дружить. С моей крестной, Лидией Александровной Васечко, они стали лучшими подругами в 1964 году. Всегда в нашем доме устраивались праздники с застольем, танцами и конкурсами талантов. Бывало, нет у нее настроения, грустит, но вдруг встрепенется и начинает делать сценарий вечеринки, на которую соберется человек пятнадцать-двадцать ее друзей, и снова в глазах у нее огонь.

Иногда мне казалось, что она жестока ко мне, несправедливо лишает меня детства. И только сейчас я понимаю, что она предполагала, что мне может достаться такая же нелегкая доля, как и ей, и я должна уметь все, чтобы выжить. Она вкладывалась в мой человеческий капитал, который зашкаливает по ценности, поскольку она дала мне энциклопедические знания. Жаль, что за всем этим я опоздала узнать ее, стать ей другом. Сейчас я понимаю, что наши мамы знают нас лучше, чем мы сами себя. И никогда мы не сможем отдать тот долг, состоящий из времени и сил, которые они в нас вложили, – настолько он велик.

В конце 2014 года у мамы заболел кишечник. Это был рак. Мы узнали много бездарных врачей, занимающих не свое место в жизни. Узнали наплевательское отношение к человеку. Узнали и хороших врачей, которые сделали все, что смогли, но было слишком поздно.

Пятого января 2015 года моей мамы не стало. Я была рядом, но так и не успела сказать ей самых главных и нужных слов…

Татьяна БЕЛОУСОВА, фото из архива автора

На верхнем фото: Валентина Михайловна ведет урок математики (1970-е годы).