Анатолий Максимович родился в Среднеуральске в 1946 году.

– Тогда еще у нас были бараки. Из них мы переехали в 50-х годах. Папа построил свой дом. Через Пышму я только проезжал на автобусе. В Свердловск ездил на «трудовом» поезде. На нем мы доезжали до станции Шувакиш, там пересаживались на электричку и дальше добирались до вокзала. В Свердловск ездил на учебу, сначала в монтажный техникум, после в музыкальное училище и консерваторию.

В армии служил в Чите в ансамбле песни и пляски – пел. Но поскольку родители мои были крестьяне, то они сказали, что я могу заниматься тем, что мне нравится, но сначала должен получить специальность. Они считали, что певец – это не профессия. В итоге я получил сначала профессию техника-механика. Судьба сложилась так, что эта профессия мне пригодилась в студенческих стройотрядах.

– Житейская мудрость родителей в этом случае подтвердилась?

– Да. Я еще и в строительстве соображал, был далеко не дурак. Потом, когда начался распад Советского Союза, вернулся домой. Стал работать в строительной фирме заместителем директора – строил пятиэтажный дом на Исети. В Среднеуральске штук триста гаражей построил.

Жизнь меня помотала. У нас с женой родилось четверо детей. По распределению я попал в Караганду, где работал солистом в театре музыкальной комедии. Зарплата была не очень высокая, и я пошел работать шахтером. Представление о тяжелом труде у меня было. В свое время проходил годичную практику на ПМЭЗ (теперь «Уралэлектромедь». – Прим. авт.). Так что в шахту пошел без проблем. Правда, когда первый раз опустился в шахту, было страшновато. А потом привык и отработал так шесть с половиной лет, пока Союз не распался. Поэтому и на пенсию вышел рано, в 54 года.

Когда вернулся в Среднеуральск, то пошел в строительство. Я хорошо читал чертежи, поэтому проблем не возникло. Опыт был хороший. Когда учился на пятом курсе консерватории, нас направили в стройотряд в Магадан. Там начальник строительства обогатительного комбината вызвал меня и попросил прочитать чертежи ленточного фундамента. Когда убедился, что я разбираюсь, предложил построить этот фундамент. Я согласился, и мы его построили.  

Мы работали в 70 километрах от Магадана. К поселку вела дорога, которую построили заключенные. Нам один из старожилов рассказывал, что никто на самом деле не знает, сколько людей погибло на строительстве этой дороги. Умерших людей просто скидывали в сторону. Там кругом огромные камни, и люди долбили их кайлом и так продвигались дальше. Ужас!

С Карагандинским театром я поездил по стране. Многое повидал. Жили мы у себя лучше, чем здесь. Рядом располагался город Темиртау. Снабжение было отличное. В то время у нас было там мясо четырех сортов, колбаса семи сортов. Я даже в Свердловске до этого ничего подобного не видел. Мы сюда посылки с продуктами отправляли. Но так было не по всему Казахстану.

– Вы сказали, что у вас четверо детей.

– Да, трое сыновей и дочь.

– И где они сейчас проживают, чем заняты? Про одного я точно знаю.

– Один сын до недавнего времени был солистом Большого театра. Недавно перешел в другой театр. Дочь – солистка театра эстрады в Екатеринбурге. Два других сына выбрали направления, не относящиеся к творческой деятельности. Думаю, что напрасно, но это их выбор.

– Почему вернулись в Среднеуральск? В Казахстане стало тяжело материально?

– После распада СССР стало тяжело не материально, а морально. Не могу принять ситуации, когда мной командует человек, не подготовленный для этого. Если его поставили руководить лишь на том основании, что он является представителем коренного народа. Я всегда готов прийти на помощь человеку, когда он сам понимает, что нуждается в этом. Но здесь ситуация развивалась по другому сценарию: главное, чтобы у руля стояли местные жители.

Я собрался и уехал. Жена с детьми уехала только через год.

У меня там все было замечательно. Хорошая работа, машина, гараж, дача. Жена работала в банке. Всего у нас было в достатке.

Когда произошел распад СССР, то те же люди, которые были рядом с нами все время, начали предъявлять претензии, что, якобы, мы запрещали им говорить на родном языке. Да такого никогда не было. Если русских оказалось в коллективе больше, то все и общались на русском языке. Хотя, и нашему правительству стоило вести более гибкую национальную политику. Ведь там волнения начались задолго до украинских событий.

Хорошо, что у меня было куда возвращаться. Здесь возникла только одна проблема – я уехал из Советского Союза, а вернулся в Россию. Пришлось приспосабливаться к новым условиям жизни.

Меня поняли и приняли. Дали квартиру. Я устроился работать заместителем директора строительной организации.

– А как свершился такой переход – из театра на стройку? Все равно трудно перестроиться после творческой работы. Разный уклад, разная ментальность, другие люди, другая атмосфера…

– У меня есть хорошая организаторская жилка. Я умею ладить с людьми и одновременно управлять. Дело пошло хорошо. Даже приглашали на работу в строительное управление руководителем подразделения. Я вообще не боюсь никакой работы и много знаю. Могу работать сторожем, а могу руководить большим коллективом. У меня когда-то было 200 человек в подчинении.

На строительстве отработал два года, а после параллельно начал работать во Дворце культуры. После устроился в музыкальную школу в Верхней Пышме. Отработал тринадцать лет. Шестеро моих учеников поступили в консерваторию. Многие занимаются в музыкальном училище. Среди выпускников есть лауреаты различных конкурсов. Саида Мухаметзянова заняла второе место на всероссийском конкурсе «Голос. Дети».

Сейчас я – учитель пения. Я пришел учить детей петь. 80 процентов моих воспитанников продолжают петь и дальше. Кто-то из них добивается большого успеха. Меня часто спрашивают, как мне удается так ставить голос певцам, а я и не знаю. Беру к себе только тех ребят, у кого есть музыкальный слух и хоть небольшой голос. Постепенно они развиваются. Занимаюсь и со взрослыми, чаще это люди, желающие поступить на учебу по классу вокала.

Сам я учился двум вещам: как не надо петь и как надо петь. Не стеснялся, подходил по несколько раз к лучшим певцам. Слушал. Анализировал. Пробовал. В театре же тоже есть плохие певцы, есть хорошие, а есть очень хорошие.

Заниматься с творческими коллективами начал еще во время учебы в музыкальном училище. Тогда работал в ДК культуры. Учась в консерватории, занимался с замечательным вокальным коллективом в ДК имени Горького в Свердловске. Мы даже ездили на гастроли в Польшу по комсомольской путевке. В те времена это было очень высокое поощрение и признание.

Все время читал специальную литературу наших и лучших зарубежных авторов. После применял эти методы на своих учениках. За всю свою педагогическую деятельность я не испортил ни одного ученика. Даже в консерватории бывало, что певцы срывали голос. Вина за это может лежать на педагоге. Значит, он подобрал неправильную методику занятий со студентом. Она не подошла конкретно этому воспитаннику.

Педагог должен уметь определять, где ученику легко, а где трудно петь. Надо слышать и понимать, где ученику неудобно петь. Искать вместе с ним другие методы, где пение будет даваться легко. Особенно осторожно стоит заниматься с детьми в период мутации голоса, когда голосовые связки наиболее уязвимы.

Сейчас существует проблема с хорошими педагогами. В театрах тоже хороших певцов мало. Я-то скоро уйду в мир иной. Как тут люди будут жить? Чем будут питаться, если в государстве не будет культуры? Мы же одичаем совсем. Оборона – замечательно, но мы же не собираемся воевать друг с другом. Нужно учиться жить мирно. Для этого надо учиться культуре поведения, культуре воспитания, культуре отношений. Нации должны дружить. Искать хорошее. Не оскорблять друг друга.

Мы в культуре отстали за эти годы лет на пятьдесят.

Сколько лет прошло? 27 – и мы все потеряли.

– Получается, что те педагоги, которые сейчас приходят, ничего принести с собой не могут?

– Нет. Ничего не принесут. Их там не воспитывают.

– А кто тогда этих воспитывать будет? В детском саду?

– Некому.

– Кто будет преподавателей воспитывать? Кто будет воспитателей воспитывать?

– Нужно учить с самых низов. Готовить педагогов для малышей. Еще есть те люди, которые способны исправить ситуацию.

– Их надо брать. Их надо ценить. Их надо холить и лелеять.

– Им надо помогать, чтобы к ним шли ученики не по блату, а по знаниям, по таланту. У нас в России талантов море. Их только никто не ищет, их никто не проверяет, их не знают. Они не востребованы. Вот у нас на «Голос. Дети» попала одна Саида со всей области. Неужели больше нет талантливых детей? Есть. Нет только педагогов, способных подготовить певицу к прослушиванию.

– Дети точно не стали хуже. Природные данные никуда не делись. Это не их вина, что мы подтолкнули их к общению с телефоном, и они в него уткнулись. Я только не вижу сейчас механизмов, как можно вернуть детей к истинным ценностям? Какой-то замкнутый круг получился.

– Нужно обратиться к старому дедовскому способу. Убрать ЕГЭ и вернуть то образование, которое было в наше время. Учите детей, чтобы они грамотно писали, чтобы не матерились, чтобы познавали и описывали мир. Еще лет десять – и возврата назад не будет. Дети уже сейчас не умеют даже пересказать то, что прочитали. Они теряют способность работать мозгом. Он знает только, какую кнопку нужно нажать, чтобы за него все решили.

Беседовал Алексей ГЕРАСИМОВ (Ильин)