Год назад она потеряла дочь, которая в расцвете лет умерла, оставив ей своего 13-летнего сына, а сейчас, из-за равнодушного отношения медицинских работников Верхнепышминской центральной городской больницы, она чуть не потеряла и внука. Ее страх за ребенка и великое возмущение столь велики, что всю свою боль она выплеснула в этом обращении:

«3 апреля внук проснулся от сильной боли в животе. Мы подождали до 8 часов, вызвали такси и в 8:30 приехали в приемное отделение Верхнепышминской центральной городской больницы. От страха за ребенка (а совсем недавно умерла моя дочь – мать внука, поэтому страх потерять и мальчика у меня был очень велик), даже не вспомнила, что мальчику 13 лет и ему надо в приемное отделение детской больницы. К тому же я чувствовала, что у ребенка что-то очень серьезное, и педиатр ему точно не поможет. Поэтому привезла его во взрослую больницу.

В приемном отделении ЦГБ нас категорически отказались принимать, мотивируя тем, что ему надо в детское отделение. Потом все же вызвали хирурга и минут 30 мы провели в ожидании. Внук все это время, корчась от боли, лежал на маленькой скамейке, по его бледному лицу бежал пот. Он стонал и кричал, что ему больно, но нам даже не предложили пройти в смотровую комнату. Сначала хирург вообще отказывался смотреть ребенка, ссылаясь на то, что он не детский специалист, что нас должен осматривать педиатр, потом все же пришел – это был первый осмотр хирурга, часы показывали 9:00.

Ребенку поставили инъекцию с лекарством но-шпа, отправили на рентген, взяли кровь на анализ. Лейкоцитов в крови не было, поэтому исключили аппендицит. В итоге хирург поставил три диагноза под вопросом и в медицинском документе написал, что в консультации хирурга ребенок не нуждается, и отправил нас в детское приемное отделение. Но как так – врач ставит перитонит под вопросом и тут же пишет, что в хирургической помощи ребенок не нуждается? Если не хирург, то кто этим должен заниматься?

Сотрудники приемного отделения вызвали нам машину «скорой помощи». Мы ждали 30 минут, но машины не было. На мои вопросы «Где машина?» медсестра Лаврикова отвечала: «Что вы хотите – у них вызовов много!».

Тем временем состояние мальчика все ухудшалось, и я потащила его в детское отделение. Там его начало рвать. Дежуривший на приеме врач-педиатр Ильин сделал однозначное заключение, что ребенку надо в инфекционное отделение, и вызвал машину «скорой помощи».

Приехавший фельдшер Алексей Антюхов (огромное ему спасибо!) – стал спорить с Ильиным, настаивая на повторном осмотре именно хирурга, а не врача-инфекциониста. Он перевез нас на машине обратно в приемное отделение взрослой ЦГБ. В 11:45 хирург Алексей Беда вновь осмотрел ребенка, и опять не нашел ничего хирургического. Тогда Алексей Антюхов настоял на консультации в областной больнице. И только благодаря этому человеку мой внук остался жив! Я очень благодарна ему за профессионализм и за великое неравнодушие! Если бы не он, то ребенка бы уже не было в живых... Как выяснилось позже, огромное количество ферментов, попавших в кровь, уже вызвали некроз тканей.   

В начале первого мы приехали в «девятку» города Екатеринбурга. Там ребенка осмотрели, сделали УЗИ, взяли кровь на анализ. Биохимический анализ крови показал наличие огромного количества ферментов. Ребенка сразу же отправили в реанимацию, а через сутки его прооперировали. 

Два дня мной внук находился между жизнью и смертью. Он был просто опутан огромным количеством капельниц, дренажных трубок, катетеров и был совершенно беспомощен. Неделю он лежал в реанимационном отделении, а я сходила дома с ума от невозможности находиться рядом, чем-то помочь, так как в то время я не знала, что в реанимации возможно быть возле ребенка. Неделю я не выпускала телефон из рук, все звонила в больницу, справляясь о состоянии внука, боясь услышать самое страшное. Девятого апреля его перевели в отделение неотложной хирургии, мне позвонили и попросили приехать.

Я зашла в палату и увидела внука, худенького, бледного, голодного – ему четыре дня нельзя было даже пить. Все это время состояние мальчика оценивалось как «стабильно тяжелое». Почти трое суток я была с ним рядом, кормила его с ложечки, ухаживала за ним, пока не сняли все дренажные трубочки и не разрешили вставать. Сейчас ему можно лишь нежирные йогурты – это все, что разрешил врач. После выписки из хирургии внуку предстоит длительный путь лечения в гастроотделении, строжайшая диета и восстановительная терапия – до полного выздоровления еще очень далеко.

Возмущает отношение врачей в Верхней Пышме – если диагноз вам не понятен, если есть сомнения, то созовите консилиум, посоветуйтесь друг с другом, пообщайтесь! Вы же должны что-то делать! А то все безучастные такие, равнодушные. Хирург Беда не смог правильно диагностировать тяжелейшее заболевание и усилий не предпринял, чтобы поставить правильный диагноз, оказать помощь, в случае сомнения – направить на консультацию в область. Педиатр Ильин все неуместно подсмеивался над ребенком: «Что, потерпеть не можешь? Ты же большой!». А мальчик действительно большой, он может терпеть боль – я-то его знаю, но там он находился в предобморочном состоянии, и нам было не до смешков. Нельзя так. Я обратилась к главному врачу ЦГБ А. Малинкину, и он также был возмущен, согласившись, что на первом месте всегда правильный диагноз,и предложил написать обращение.

Сейчас ребенок лежит в «девятке», там врачи коллективно (!) проводят осмотры и делают выводы, и результат есть. В больнице очень хорошее разнообразное питание, на любой вопрос специалисты дают полное объяснение. Я очень рада, что мы вовремя попали именно в эту больницу. Теперь я знаю одно: если что случится – не дай Бог! – в Верхнепышминскую больницу мы обращаться больше не будем!».

Постскриптум

Мы не называем имена и фамилии пострадавшего ребенка и его бабушки, так как имя мальчика называть не этично, а координаты бабушки имеются в редакции. Предлагаем главному врачу ГБУЗ СО «Верхнепышминская ЦГБ им. П. Д. Бородина» А. Малинкину разобраться в ситуации, дать всестороннюю оценку действиям сотрудников ЦГБ и о результатах сообщить в редакцию, о чем мы обязательно проинформируем общественность. 

Ангелина СУББОТИНА