Данная история произошла в далекие 1970-е годы в одном из самых крупных районов Свердловска – на Уралмаше. Район хоть и имеет свое название – Орджоникидзевский, но это название живет только в официальных документах, сами же жители района предпочитают в своем лексиконе относить себя к Уралмашу.

Район строился и разрастался около «завода-гиганта» – Уральского машиностроительного завода имени Орджоникидзе, большинство жителей там и работали. Этот завод и прославил город своими трудовыми подвигами и достижениями. В 90-е годы уже другими «подвигами» «прославлял» город, но уже местный криминалитет.

Уралмаш – окраина Свердловска (ныне Екатеринбурга), всегда был населен рабочим и «пролетарским» народом. Этот народ, как в муравейнике, гудел, бурлил. То здесь, то там ежедневно происходили какие-то значимые или обыденные дела: отмечали праздники, именины, крестины, похороны. Да что может отмечать простой народ? Да все что угодно. Устроился на работу – отмечаем. Выгнали с работы, получил расчет – снова отмечаем. И так по любому поводу. Ну и подобный образ жизни «пролетарского» народа всегда отрицательно влиял на криминогенную обстановку в знаменитом районе. Да и по статистике, район Уралмаша всегда стоял на первой строчке по количеству совершенных преступлений в городе. И по раскрываемости – тоже оставалось желать лучшего.

Криминал издавна и всегда присутствует в таких рабочих окраинах. Спроси любого, и он тебе ответит, как они в детстве бились двор на двор или улица на улицу. В такой среде всегда рождались жестокие «волчата», вырастающие в преступных авторитетов. «Лихие 90-е» нам наглядно это продемонстрировали: бандиты ОПС «Уралмаш» просто наводили ужас не только среди простого народа, но и среди преступного мира. Не зря, преступное сообщество получило свою известность не только в нашей стране, но и за ее пределами.

Вот на такой рабочей окраине проживала молодая семья: Нина, Николай и их двое малолетних детей. Жили, как и многие молодые семьи, перебиваясь от зарплаты до зарплаты. А тут еще Николай запил, резко ухудшив материальное положение семьи. Он и раньше-то особой трезвостью не отличался, но зато худо-бедно работал, кормил семью. А тут, как с цепи сорвался.

Итак, раннее утро. Нина проснулась и решила встать раньше мужа. Что-то не спалось. Вспомнился вчерашний вечер: он снова пришел домой пьяный. Подумала: «Вот паршивец, когда же перестанет пить, когда же устроится на работу?». В голове крутился вчерашний вечер…

Села на кровать и… вздрогнула. Вместо обычного храпа и сапа мужа, стояла необычная тишина. Да и он лежал в какой-то необычной позе: лицом вниз. «Ну, сейчас-то я ему все выскажу», – настроилась на тяжелый разговор Нина.

Потрогала и… ужаснулась. Николай лежал необычно холодный. Еще раз пошевелила: тело мужа не подавало признаков жизни. Прислушалась: да и дыхания-то нет. Только тут до нее дошло, что он… мертвый.

«Что же я, дура, наделала? Зачем Вальку послушала?», – крутилось в голове. «Что делать? Куда идти? Что говорить?.. Как же так, ведь вчера вечером он был живой, а сегодня утром уже… Что скажу его матери?», – голова раскалывалась от ужасной новости, вопросы надвигались один за одним.

«Нужно вызывать милицию», – решила она, окончательно придя в себя, и окончательно протрезвев после вчерашнего. Наскоро прибралась и стала ждать милицию.

Милиция приехала быстро. Опергруппа в составе: следователь прокуратуры, судмедэксперт, опер и участковый. Осмотрели: под глазами синяки, на голове гематомы и кровоподтеки. Судмедэксперт тут же сделал предположение:

– Мужики, на 90 процентов думаю, что он криминальный. Окончательно скажу после вскрытия. Ищите злодея.

На месте было установлено: молодая семья проживала в старом трехэтажном, но крепком доме, такие дома называли сталинскими, их строили пленные немцы. Квартира двухкомнатная на первом этаже.

Николай, некогда небольшого роста, 35-ти лет от роду, тщедушного телосложения, о таких говорят: «в чем душа держится?», работал токарем на Уралмашзаводе. Но, однако, два месяца назад, загуляв, и прогуляв без уважительной причины три дня, лишился работы. С тех пор, утром уходя, якобы искать работу, по вечерам возвращался домой не только пьяный, но и с собутыльниками. Поиск работы явно затянулся…

Нина, как могла, тянула лямку за двоих, работая уборщицей в соседнем магазине, а по выходным мыла полы в подъездах жилых домов. Детей ведь надо кормить, одевать, обувать.

Но вернемся к тому утру. На стуле в комнате сидела худощавая женщина, вероятно сверстница своего мужа. Напуганный внешний вид которой, трясущиеся руки и плечи, выдавали о ее чем-то пережитом.

Зашел опер. Сел напротив. Это был молодой мужчина, высокого роста, стройного сухощавого телосложения с черными слегка вьющимися волосами. Зовут его Владимир. В милиции он не новичок, работал и в патрульно-постовой службе, и участковым, сейчас вот переведен на оперативную работу. Так что премудрости милицейской службы ему знакомы. Да и с людьми умеет разговаривать.

 – Нина, труп тебе кем приходится? – начал разговор Владимир.

– Мужем, – ответила Нина.

– Вместе живете давно?

– Десять лет.

– Дети есть?

– Двое.

– Что можешь сказать по этому поводу? Почему у него синяки и кровоподтеки?

Володя внимательно наблюдал за ее поведением и внимательно приготовился выслушать ее ответ, надеясь получить хоть какое-то нормальное объяснение, а возможно и зацепку на пути к установлению истины.

– Вчера вечером он пришел домой пьяный. Сразу лег спать. Я спросила, где он был и что с ним случилось? Он ответил, что его избили на улице. Кто избил, не сказал. Я тоже вскоре легла спать, а утром… вот вы сами видите.

После этого короткого рассказа ее затрясло еще больше.

– С кем последнее время он общался?

– Не знаю.

– Знаете его собутыльников?

– Не знаю.

Не знаю, не знаю, не знаю…, – вот ответы, которые звучали на вопросы.

Решив, что ничего путного от нее не добиться, Владимир и участковый пошли проводить поквартирный обход в надежде от жильцов дома получить хоть какую-нибудь положительную информацию. После проведения обхода, вернулись в отдел.

Через два часа поступило сообщение от судмедэксперта: труп криминальный. Смерть наступила от переломов черепа вследствие ударов тупым предметом.

Все встало на свои места: надо искать убийцу.

Еще через час начальник уголовного розыска Анатолий Автушенко в своем кабинете срочно собрал оперов и участковых. Все расселись по периметру кабинета. Сам же хозяин кабинета возвышался за большим дубовым столом, который придавал ему особую важность. Автушенко – крепыш среднего роста с короткими русыми волосами. Майор милиции. На Уралмаше работает с первых дней службы, прошел все ступени карьерного роста от опера до начальника отдела уголовного розыска, раскрыв при этом не одну сотню уголовных преступлений. Перед тем, как стать начальником, не один год «топтал землю». Да и сейчас редко какие преступления раскрываются без его участия. Да к тому же знает свой район вдоль и поперек. Вот такой профессионал!

Зная, что Вафин выезжал на место происшествия, спросил:

– Володя, доложи обстановку по трупу.

Последовал доклад:

– Труп гражданина Еремина обнаружен у себя дома со следами многочисленных гематом и кровоподтеков в области головы. Вероятно, был избит накануне, на что настаивает его жена. Последнее время нигде не работал, злоупотреблял спиртными напитками, уходя из дома. Пока установить его собутыльников не удалось, Уралмаш большой, но над этим мы работаем. Со слов соседей семья была благополучной. Хозяйка последний год дружит с женщиной по имени Валентина из соседнего подъезда. Иногда вместе выпивают. Компрматериалов не получено.

После доклада начальник наметил первоочередные версии и мероприятия для их проверки. Дал всем задействованным сотрудникам задания и распустил. Одному из участковых дал задание доставить к нему жену убитого, чтобы лично с ней побеседовать.

Когда кабинет опустел, сказал Вафину, последнему из выходящих:

– Володя, возьми участкового, съезди и установи Валентину из соседнего подъезда, а заодно переговори с ее соседями. Может, чего накопаешь. Если что-то будет интересное, вези всех сюда.

Нину доставили быстро. Зайдя в кабинет, она поздоровалась. Начальник в ответ кивнул ей и вежливо сказал:

– Присаживайтесь. Мне известна ваша беда. Я хочу лично выслушать Вас. Я хочу, чтобы убийство было раскрыто и преступник найден.

После этих слов Нине стало плохо. Она заплакала, ее затрясло.

– Успокойтесь. Я слушаю Вас.

Слегка успокоившись, Нина, как заученно поведала свой рассказ: «Вчера пришел пьяный… Сказал, что избили на улице… Кто избил, не знает… Лег спать… Утром обнаружила его мертвым…». И опять заплакала.

Автушенко уже слышал этот рассказ от Вафина, который она пересказывала из слова в слово. У него закралось сомнение: что-то тут не так. Опыт подсказывал: истина где-то рядом. Решил немного на нее надавить:

– Нина, я думаю, что ты что-то скрываешь, чего-то не договариваешь. Пока всю правду не скажешь, будешь сидеть и думать в камере.

И сам отвел ее в «нулевку».

Поездка Вафина и участкового оказалась удачной. Была установлена Валентина и ее соседка по коммунальной квартире – пьянчужка Надька. Обе оказались дома. Обе с глубокого похмелья. Обе были доставлены в кабинет начальника уголовного розыска.

– Пусть Валентина посидит в коридоре, а ты, Надежда, присаживайся, – распорядился хозяин кабинета.

– Володя, останься, – обратился он к Вафину, – будем вместе разговаривать с «дамой из Амстердама», – слегка пошутил он.

Вафин зашел, сел напротив Надежды.

Перед ними сидела спившаяся женщина лет сорока, не по годам постаревшая из-за длительного принятия «зеленого змия», с разбитыми губами, охрипшим голосом. Одета была в серую кофточку, серые затасканные брюки, на ногах туфли-лодочки непонятно какого цвета, потертые временем.

– Скажи нам, пожалуйста, Надежда, ты знаешь Валентину? – начал свой опрос Автушенко.

– Да, Валька – это моя соседка по коммунальной квартире, живем в соседних комнатах, – бойко начала рассказывать Надежда.

– Давно живете в соседях?

– Почти пять лет.

– Хорошо ее знаешь?

– Нормально.

– Вместе выпиваете?

– Приходилось.

– Вчера ее видела?

– Да.

– Когда? В какое время?

– Днем ее не было, пришла пьяная вечером.

– Вместе выпивали вчера?

– Выпивали. Она принесла бутылку вина.

– Откуда она пришла?

И тут Надька, как бы опомнилась, вдруг заявила:

– А почему я должна вам отвечать на все ваши вопросы? Все, послушали и хватит. Больше ничего не скажу. А то наговорю чего-нибудь лишнего.

Пришлось прекратить опрос и уговаривать эту алкоголичку, чтобы она продолжила разговор:

– Надежда, это очень важно. От твоих слов зависит, сядет ли Валька в тюрьму или нет.

Это на Надьку подействовало.

– Знаете, что? Если дадите опохмелиться, то я буду с вами разговаривать, – протараторила Надька, сделав вид, что она важная особа, и от ее слов может зависеть многое.

– Хорошо, Надежда, пусть будет, по-твоему.

Автушенко подошел к сейфу, достал бутылку «Портвейна», налил полный стакан и подал Надьке.

Жадно отхлебнув полстакана, она продолжила:

– Вчера Валька бухала у подруги в соседнем подъезде.

– Что-нибудь интересного говорила?

– Да, говорила. Соседка при ней избила своего пьяного мужа.

Вот только теперь оба: и начальник, и его подчиненный поняли, что они на верном пути. Вот она зацепка! Осталось только дожать, додавить. Раскрытие такого тяжкого преступления уже не за горами. Самые главные герои этого преступления собраны и находятся здесь. «Хорошо, что я посадил ее в камеру, пусть подумает, ее ли нам не расколоть», – уже крутилось в голове у Автушенко.

Опрос продолжился.

– Чем била?

– Сказала, что валенком.

– Почему валенком?

– Сказала, чтобы не было синяков.

– А зачем избила?

– Сказала, что проучила его, а то он запивается.

На этом решили Надьку больше не спрашивать. Она дала расклад, который знала. Остальное дело техники.

– Все, Надежда, спасибо тебе за помощь и интересный разговор. Можешь быть свободна.

– А кто меня до дома довезет?

– Перебьешься. Ногами дотопаешь, не старая, – перебил ее Автушенко.

Надежда отхлебнула остатки вина, слегка улыбнувшись и вильнув задом, выскользнула из кабинета.

– Володя, а теперь зови Вальку.

Вошла Валька, дама лет тридцати пяти-сорока, блондинка с короткой стрижкой, со слегка «подпитыми» чертами лица. Люди говорят, что она по молодости отсидела на зоне. За что сидела, Валька не распространяется, но и не скрывает криминального факта из своей биографии.

– Валентина, скажи, ты вчера была у Нины? – начал привычный разговор начальник.

– Ну и что? – последовал ответ.

– Еще раз спрашиваю: была? – уже настойчиво переспросил начальник.

– Ну, была.

– Что делали?

– Ну, выпивали, сидели, болтали.

– Ее мужа Кольку видела?

– Ну, видела.

– Что ты заладила «ну да ну». В каком виде он был?

– В пьяном, конечно.

– С вами пил?

– Нет, уже пришел пьяный.

С Валькой было проще. Она ведь не знала, что Колька уже отошел в «мир иной», поэтому могла действительно рассказать то, что там произошло.

– Валентина, нам известно, что Нинка пьяного мужа избила валенком.

– Ну, было дело. Только не избила, а ударила два-три раза.

– А за что?

– За то, что домой пришел пьяный.

Валька, не зная сути дела, с легкостью выложила всю правду. Она ведь когда уходила домой, Колька был еще жив. Поэтому и сказала без утайки о том, что там в действительности случилось.

Расписавшись за свои показания, Валентина была отпущена домой.

Оставшись вдвоем, Автушенко радостно произнес:

– Ну, что?! Дело сделано. Убийство, практически раскрыто. Спасибо всем за проделанную совместную работу. Финальную точку предлагаю поставить тебе, – обратился он к Вафину, – забирай Нинку из камеры в свой кабинет и коли ее. Она, я думаю уже созрела. Только ты помягче с ней. У нее все-таки горе и огромный стресс. Малолетние дети, как сложится их судьба? Если будет возможность, оформи от нее явку с повинной, это хоть как-то смягчит ее приговор и уменьшит срок.

Володя так и сделал. Нинку препроводил в свой кабинет. Она уже была до такой степени морально подавлена, а узнав, что ее подруга все рассказала, тут же дала полный расклад по делу, покаявшись в совершенном убийстве. Володя, чисто по-человечески предложил написать ей явку с повинной, о чем она без промедления согласилась. Лишь спросила: «А это мне поможет?». «Думаю, что поможет», – последовал ответ.

Ну и, естественно, возник вопрос об орудии убийства. Кто такое придумал и где оно сейчас?

Нинка рассказала:

– Избила я его валенком. Как-то с Валькой сидели у меня дома, выпивали вино. Я ей пожаловалась о том, что Колька длительное время нигде не работает, да к тому же запил. Дословно это выглядело так: «Достал меня проклятый. Я уж пыталась его из дома выгнать, разводом грозилась, ничего не понимает. Убила бы, – в сердцах вырвалось у меня». «А ты его проучи», – посоветовала Валька. «Да как же его проучить-то, если он все время пьяный», – ответила я. «А ты его пьяного отлупи валенком, а в него положи чего-нибудь потяжелее. Будет больно, но без синяков», – добавила Валька. «Вчера я так и сделала, как советовала Валька. Как только Колька пьяный лег спать, я взяла валенок, положила в него гантель и ударила его несколько раз».

– А валенок где сейчас? – спросил Владимир.

– Да там же, где и вчера был: лежит в шифоньере.

Владимир позвонил следователю прокуратуры Вячеславу Столярову. Ему было поручено расследование этого дела. Объяснил ситуацию на текущее время. Он приехал быстро. Нина была допрошена в качестве подозреваемой. В ее квартире был проведен повторный осмотр, в ходе которого в шифоньере действительно был обнаружен валенок, в который была вложена двухкилограммовая гантель. Этот валенок в паре с гантелью были приобщены к материалам уголовного дела как вещественное доказательство и как важная улика.

Вскоре состоялся суд, который приговорил Нину к 6 годам лишения свободы. Но и соседка не ушла от возмездия, за свой совет она получила 2 года зоны, суд посчитал ее действия подстрекательством.

Вот такая случилась бытовая история с тяжелыми последствиями.

А наши герои за свою грамотную и профессиональную работу получили поощрения и продолжили свою нелегкую милицейскую службу, раскрыв еще не один десяток дерзких и запутанных преступлений.

P.S. Начальник уголовного розыска – Автушенко Анатолий Петрович, ныне полковник милиции в отставке.

Опер – Вафин Владимир Равхатович, ныне подполковник милиции в отставке.

Александр АСТАФЬЕВ, заместитель председателя Совета ветеранов МО МВД России «Верхнепышминский»