«Я радуюсь жизни!», – говорит верхнепышминец Гарафетдин Шарафутдинов. Недавно он принес в редакцию любопытные фотографии из личного архива. Оказалось, что за ними стоит интересный человек с увлекательной судьбой.

У меня на руках фото, где Гарафетдин абый удерживает на своем теле металлические ложки (верхнее фото), и даже утюги. В 90-е годы был такой бум, когда люди-магниты демонстрировали такие эффектные действия. Часто они обладали какими-то экстрасенсорными навыками.

– Вы экстрасенс?

– Да нет... Просто любопытно было, решил попробовать. «Клеил» ложки, вилки, металл, утюги. Может быть, виной такой намагниченности тела стал один факт из моей жизни. Мы еще тогда жили в Татарстане. Мне было десять лет, когда я наступил на провод, попал под напряжение и получил сильный удар током. Ребята закричали, а я не смог. Рядом с нами находился ДОСААФ, там услышали детские крики и прибежали. Под кустом меня прикопали землей и сверху водой облили. Не знаю, почему так сделали, и потом в больницу увезли.

В 1953 году мы с семьей приехали жить в Верхнюю Пышму. Устроились в деревянном доме, кстати, город тогда был вообще деревянный, даже тротуары были из досок. В 14 лет решил помогать маме – пошел работать в артель «25 лет Октября», сколачивал макаронные ящики из тонких досок. Потом перевелся в артель «1 Мая». Тут работал уже на станке. Как получил паспорт, пришел в ремонтно-механический цех комбината «Уралэлектромедь». Всего отдал ему 55 лет жизни. Учителя там у меня были хорошие: всему научили, сделали из меня многофункционального слесаря. Помню даже, как ходил в управление сейфы вскрывать, когда там ключи теряли. Потом стал работать слесарем-сборщиком, ремонтировал оборудование.

Все было хорошо тогда в жизни молодого парня. Работа нравится, зарплата хорошая, но вот беда – давно уже 18 лет исполнилось, а в армию все не берут. А в те годы это порицалось обществом, считалось позорным.

– С ребятами соберемся и между нами все разговоры о делах, я встреваю со своими советами, а меня обрывают: «Да ты не лезь, не служил еще, что ты знаешь!?». А еще и девушки косо смотрели на неслуживших парней, как будто они ненормальные какие-то. Комиссию проходил каждый год исправно, но так как был единственным кормильцем, а мать пенсию не получала еще, вот меня и не забирали. А как я просился! Так мне исполнилось уже 23 года.  И тут Карибский кризис наступил, ну думаю все – призовут. Подготовился – вещмешок собрал, положил тетради, ручки. Но опять мимо...

В армию попал только в 1963 году, буквально после свадьбы со своей девушкой. Мне было 25 лет. Оказался самым старшим в части: тогда призывали рожденных в 1946 году, а я – с 1939-го. Служил пограничником (на фото) на китайской границе, был связист-телеграфист. Первая моя застава «Текес» – по имени горной реки, где по ее середине шла государственная граница. Стоишь на вышке и видишь, как у китайцев наши трактора «ДТ-75» работают… Китайцы часто переходили границу, они считали, что все до Москвы – это их земли. Наш правый фланг растянулся на 11 км, а левый – на 21,5 км. Потом сделали новую заставу, уменьшили расстояния.

В цехе КУЭМ (до армии) я был кандидатом в члены партии, и тут перевели меня в секретари партийной организации. Нас, коммунистов, числилось шестеро человек, остальные комсомольцы. И вот наше первое партийное собрание, которое проходило в поселке Пржевальском. Приехали мы с капитаном Самойленко, и мне говорят: «Будешь выступать десятым, а капитан тебе поможет сочинить доклад!». А я его только пятки и видел. С заставы мы же редко выезжали, и когда оказывались в поселке, бежали быстрее в магазины. Меня еще выбрали в президиум, сижу во втором ряду, время не теряю, пишу текст. И тут зовут выступать – третьим… Прочитал, что успел сочинить, и так воодушевился, что взял и выпалил под конец, что капитан Самойленко вот уже семь лет не может перевестись на другую заставу. Его жена с высшим образованием сидит дома, дети за тридцать километров ходят в казахскую школу, где русский язык как иностранный преподается. И что, мол, нет разницы, как служить. Я сам отличник службы. Но отношение одинаковое – как к разгильдяю, так и к ответственному человеку. Еще высказал, что прошел все проверки, а все не могут меня в отпуск отправить, свидеться с мамой и женой. А на собрании том сидел генерал и слушал.

Встреча закончилась, и капитану приказали остаться... Сидим с водителем в машине, ждем его, переживаем, думаю – все, конец карьере капитана! И тут он выходит – рот до ушей, обнял меня и говорит: «Молодец, добился того, что не мог сам долгие годы!». Так и перевели его на русскую заставу. А меня хотели отправить домой в отпуск, но так как оставалось служить всего полтора месяца, я отказался и попросил демобилизовать первым составом.

Когда Самойленко провожали – до того разошлись, салютовали так, что из соседней заставы звонили и спрашивали, а не война ли у нас началась…

Гарафетдин абый из армии вернулся в 1966 году.Снова устроился в свой цех на КУЭМ. Проработал там 53 года, из них восемь лет – уже будучи на пенсии, говорит, еще и не хотели отпускать. Широкий послужной список подтверждает его слова: ударник коммунистического труда, занесен в Книгу Почета комбината, фото размещено на аллее передовиков, имеет медаль «Ветеран труда», Почетные грамоты от Уралэлектромеди, правительства Свердловской области.

– Сейчас я пенсионер-садовод. Все время отдаем уходу за участком. Там у нас растет все. А пока сада не было, все ездили в отпуск. Раз в год позволяли себе хороший отдых. Заграница была в принципе доступна. Путевка стоила в пределах 300 рублей, а зарплаты в то время были 160 рублей на человека. Доллар оценивался в 92 копейки.

В первый раз в 1982 году поехали в Болгарию, побывали на «Золотых песках», в Албене. Наших туристов очень хорошо принимали в этой стране. Вот в Литве к нам было другое отношение уже. Расскажу историю. У нас в стране в то время была эпоха дефицита. И нас по особой договоренности повезли куда-то за город. Зашли мы в магазин, а там конфеты шоколадные продают. Мы хотели купить две коробки, но сказали – больше нет, да еще и с витрины отдали. Разочарованные, мы с супругой вышли. Но решили вернуться: заново зашли и теперь уже на ломаном татаро-русском просим продать конфеты. Смотрим: на витрине снова эти же сладости выставлены. И нам, как уже иностранцам, предлагали сколько душе угодно. Вот такое отношение было к русским. Виной тому, скорее всего, наше собственное поведение. В те годы советские люди еще не были избалованы заграничным туризмом и вели себя порой неподобающе: ходили по газонам, игнорируя тротуары, выкидывали окурки, хотя урны стояли на каждом шагу…

Так же мы посетили Эстонию, были во многих советских городах – Калининграде, Москве, Ленинграде, Сочи.

Да и сейчас активны. С октября по март в профилакторий «Селен» ездим, как дети войны три раза уже были в госпитале на Широкой Речке.

Мы с супругой Раулей вместе прожили 57 лет. Сейчас мне 80 лет, а жене 79.

– Вы в хорошей форме для своего возраста. В чем секрет активного долголетия?

– Знаете, на празднике 9 Мая встретил своего соседа по саду – 97-летнего Василия Петровича Пономарева. Он пел, танцевал, активно отдыхал – вот с кого надо пример брать! А я – ну, делаю суставную гимнастику, провожу профилактику шейного остеохондроза – применяю массажер с зубчиками на спину. И радуюсь жизни. Поэтому она у меня такая насыщенная и интересная.

Айгуль САБИРОВА, фото из архива Гарафетдина Марсутдиновича